– Не-а, – отмахивается Иван. – Более или менее сносно складывать слова в предложения умеет треть земного шара. Писателем в Москве стремится стать каждый второй. Но лишь у некоторых есть гарантии, что их действительно напечатают. Связи решают все. Так что с тебя – работа над текстом и форма, а с меня – содержание. Жизнь артиста очень насыщенна, тебе просто останется записывать! Остальное, считай, решено. Думай.

Я молчу, глядя, как над столом тает сигаретный дым.

Возле нас неожиданно появляется симпатичная незнакомка в джинсах и светлой футболке. Рдея, как утренняя заря, девушка подает Ивану блокнот и ручку.

– Подпишите, пожалуйста! – произносит едва слышно.

– Как тебя зовут? – интересуется Иван, оглядывая подошедшую с ног до головы.

– Катя, – еще тише произносит та.

– Понятно. Так и напишем – Катерине с любовью.

Девушка польщенно улыбается. Я не могу скрыть ухмылку.

Оставив сигарету в пепельнице, Иван размашисто пишет в блокноте. Я вижу, как привычно его рука вырисовывает буквы на листе. Наконец он ставит подпись, отдает блокнот Кате и ослепительно улыбается.

Отличный кадр для глянцевого журнала. Стоп, снято!

Я улыбаюсь. И вдруг реальность вокруг меня действительно застывает одним большим, ярким стоп-кадром.

Какого черта я вообще думаю? Мне на блюдечке с голубой каймой преподносят неплохой шанс продвинуться чуть дальше, чем может вообразить среднестатистическая редакционная крыса, а я, ковыряя в носу, размышляю, хватать мне этот шанс или нет!

Я в один миг принимаю решение.

Как там говорят? Тщеславие – любимый из пороков дьявола? Вот-вот. Если быть до конца честной, мне плевать на две тысячи долларов в месяц. Просто мне, как, наверное, любому журналисту в этой стране, до чертиков хочется однажды вот так же, размашисто и небрежно, подписывать собственные книги на автограф-сессии где-нибудь в Доме книги на Новом Арбате. И так же ослепительно улыбаться сияющим от радости поклонникам. И привычно, чуть устало позировать перед объективами фотокамер. Не все же время я сама должна нажимать на кнопку!

Девушка в футболке смотрит на подпись, радостно кивает и, пискнув: «Спасибо!», возвращается к своему столику.

Официант приносит счет и кофе.

– Ну так что? – спрашивает Иван, глядя, как я наливаю в кофе сливки.

– Я согласна.

Кивок сопровождает раскат грома.

5

– Меня в салон берут, мастером педикюра! – с порога оглушает восторженными воплями Машка. Она в одном полотенце прыгает посреди комнаты и трясет мокрыми волосами. – Только что позвонили!

В ванной шумит вода, посреди ковра брошен пылесос – видимо, на радостях моя соседка решила отдраить всю квартиру. Всегда, когда ей некуда девать энергию, она устраивает вселенскую генеральную уборку.

– Больше никаких ночных бдений в салоне. Буду работать днем. Одна тетка уходит в декрет, так что я теперь – не сторож. У меня теперь свое место, свой шкафчик, а еще мне обещали сделать визитки в следующем месяце. Ура!

Не одной мне сегодня чертовски повезло.

– Круто! – говорю я. – Поздравляю!

Машка обнимает меня, и какое-то время мы с ней прыгаем вокруг лежащего пылесоса.

– Я там картошки нажарила с грибами. Угощайся!

– Спасибо! – обрадованно говорю я.

После долгого дня в редакции, скрашенного двумя диетическими йогуртами и бессчетным количеством дурного растворимого кофе, я готова позариться даже на китайскую лапшу быстрого приготовления. А уж картошка с грибами – это просто рождественская индейка с яблоками.

– Не за что! – Машка жмет босой ногой на кнопку, и пылесос взвывает, как болид на повороте трассы «Формулы-1».

Кухня блестит, оставленная мною с утра посуда, разумеется, вымыта, шкафы и плита отдраены так, словно их вчера привезли из магазина. Маша просто волшебница.

– Твой будущий муж будет счастливым человеком! – кричу я, нажимая на кнопку чайника.

– Что? – спрашивает сквозь вой пылесоса Маша.

– Ничего, – машу я рукой.

Потом беру ручку и зачеркиваю на расчерченном листке, прикрепленном на холодильнике, свое имя в графике дежурств. Раз Маша сегодня добровольно все отмыла, будем считать, что мое дежурство закрыто.

У этой трехкомнатной квартиры у метро «Текстильщики» – долгая история неофициального общежития. Поспрашивайте – в Москве полным полно таких вот коллективных жилищ, комнаты в которых постепенно переходят от одних постояльцев к другим. Снимать квартиру вскладчину дешевле, особенно когда ты только приехал в столицу, за душой у тебя – гроши, а в кармане – резюме человека, готового на любую работу. Остается только найти таких же, как ты, малоимущих энтузиастов, и убедить квартирных хозяев, что проживать вас в квартире будет не шестеро, а трое, домашних животных вы на дух не переносите, а ровно в одиннадцать забываетесь сном младенца. Если при этом вы соглашаетесь поклеить за свой счет новые обои (чтобы закрыть дыры в стенах, оставшиеся от прежних постояльцев), починить сливной бачок и оплачивать городской телефон и домофон, считайте, что квартира ваша как минимум на год вперед.

Эту, к примеру, сняли года три назад ребята из провинциальной рок-группы, приехавшие покорить Москву. Не знаю уж, удалось это им или нет, но со временем в одной из комнат поселилась парочка студентов, решивших свить нехитрое семейное гнездышко вдали от родительского ока, в другой появился приезжий программист. Потом, когда музыканты в квартире окончательно перевелись, а студенты после полугода мытарств на рисе с макаронами надоели друг другу хуже горькой редьки, две комнаты заняла семья с ребенком. От пребывания полноценной ячейки общества в квартире остались разрисованные цветными мелками обои в коридоре, на уровне моего колена, и два пакета игрушек на лоджии. Говорят, съезжая, родители просили игрушки не выкидывать – когда-нибудь они за ними обязательно вернутся.

Главным правилом выезжающих с жилплощади был розыск на свое место новых, желательно адекватных, жильцов. Так, моя комната досталась мне по наследству от того самого программиста – он оказался бывшим мужем моей одноклассницы, уехавшим в Москву после развода. В комнате после него остались старенький сломанный принтер, стопка затертых дисков с аниме и огромное количество пыли под диваном.

Летопись квартиры в картинках мне рассказала Машка – именно она заняла одну из комнат после выехавшей семьи. Машке двадцать один, родом она из Кургана и, так же как я, приехала в столицу попытать счастья. Во второй комнате одновременно с Машей поселился некий Вадик, странный тип, работающий, с его слов, курьером в рекламном агентстве. За все четыре месяца проживания в квартире я лично видела парня раза три. Он приезжает на два-три дня, целыми днями сидит у себя в комнате, питается исключительно сосисками, а потом пропадает на полмесяца. Вроде бы уезжает на квартиру к подружке. Впрочем, я не удивлюсь, если Вадик на самом деле фасует героин, а свою комнату использует как производственную базу.