Катарина оглядела роскошно украшенную залу и попыталась подсчитать, во что это обошлось казне. Любовь англичан к пышным зрелищам несомненна. Каких неимоверных трудов стоило, чтобы превратить эту залу в лес. Здесь были искусственные боярышник, клен и орешник, так великолепно сделанные, что выглядели почти как настоящие. Были и животные — лев, антилопа и слон, устроенные очень хитроумно. Да, денег здесь не жалели. По искусственному лесу бродили красивые леди; для них и живущих в лесу дикарей придумали особые одеяния. Лесные девы были разодеты в желтый дамасский шелк, а дикари — в красновато-коричневый сарсэнэ; какие это дорогие ткани, Катарине было известно.

Должна ли она попенять королю? Следует ли ей указать, что такие зрелища можно устраивать для празднования каких-то значительных событий — каким, например, в этот раз было рождение их сына,— но ведь это празднество стало лишь одним из многих. С тех пор, как Генрих взошел на престол, пир следовал за пиром, празднество за празднеством.

Катарина представила себе, как говорит ему: «Генрих, я старше тебя... и у меня есть преимущество: мои детские годы прошли с моей матерью, одной из мудрейших женщин в мире. Не следует ли тебе сократить эти излишества?»

Каким был бы его ответ? Она вообразила себе нахмуренные брови над этими сверкающими голубыми глазами, надутые губы капризного баловня. Но ведь это все же ее долг?

Рядом появился один из придворных.

— Ваше Величество?

— Вы хотите что-то сказать?

— Ваше Величество, мне известно, что существует золотая беседка, в ней сидят леди, которые, надеясь, что доставят удовольствие Вашему Величеству, хотели бы показать, чем занимаются. Хотелось бы вам взглянуть на эту беседку?

— У меня большое желание посмотреть на нее. Придворный поклонился и, выпрямившись во весь рост, провозгласил:

— Ее Величество королева Катарина жалует увидеть золотую беседку.

Висевший в конце зала занавес раздвинулся, и стал виден павильон в форме беседки. Стойки беседки были увиты искусственными цветами из шелка и атласа. Там были розы, боярышник и эглантерии; на стойках беседки красовались украшения из чистого золота.

Сильные носильщики перенесли беседку и поставили ее близ трона королевы. Она увидела, что в ней сидят шесть прелестных девушек в платьях из бело-зеленого атласа с золотым шитьем, как показалось на первый взгляд. Когда же они стали ближе, она поняла, что это не вышивка, а два переплетенных инициала — знакомые буквы Г и К. Катарина смотрела с восхищением, ибо это было действительно красивое зрелище. Тут появились и встали по трое с каждой стороны беседки шестеро мужчин одетых в пурпурный атлас, украшенный, как и платья девушек, переплетенными инициалами.

Имя каждого из этих рыцарей было обозначено на его дублете буквами из настоящего золота; среди них выделялся своим ростом и золотыми волосами один; на его дублете было написано: Сэр Преданное Сердце.

Простолюдины, упивавшиеся зрелищем придворных забав, протолкнулись в зал и теперь громко выкрикивали: «Боже, храни Его Величество! Боже, храни королеву!»

Генрих стоял перед ней с выражением истинной радости на лице.

Вместе со своими фрейлинами Катарина зааплодировала, а король хлопнул в ладоши — сигнал девушкам выйти из беседки.

К каждой из шести леди подошел партнер — один из шестерых мужчин.

— Освободите нам место для танцев! — приказал Сэр Преданное Сердце. И носильщики укатили беседку через лес обратно в другой конец зала, где теснилась толпа простонародья, глазеющего на все это великолепие.

— Играйте, — крикнул король музыкантам, и зазвучала музыка.

Генрих танцевал так, как любил. Его прыжки должны быть выше, чем у других; его телодвижения должны быть энергичнее, чем у них. Наблюдавшая за ним Катарина подумала: теперь он кажется даже моложе, чем в день нашей свадьбы.

— Быстрее! Быстрее! — командовал он.— Кто устал? Что ты, Невет? — И он одарил сэра Томаса Невета насмешливым взглядом. — Еще, еще,— командовал Генрих музыкантам, и танец продолжался.

Все так сосредоточенно наблюдали за танцем веселого молодого короля, что не замечали происходящего на другом конце зала.

Один из толпы — шкипер, волею судеб оказавшийся в лондонском порту,— пробормотал:

— Вы только посмотрите на отделку этой беседки. Украшения на ней из чистого золота!

Он протянул руку, чтобы дотронуться до одного их них, но тут его опередила другая рука. Она сняла с беседки золотое украшение, и несколько человек столпились вокруг, чтобы рассмотреть его.

Через несколько мгновений многие зеваки сорвали с беседки по золотому украшению; толпа сзади, увидевшая, что происходит, решила не упускать возможности и надавила вперед, и буквально в несколько минут с беседки содрали все золотые украшения, которые делали ее произведением искусства.

А король все продолжал танцевать, улыбаясь молодым леди и время от времени бросая взгляд в сторону королевы. Наблюдает ли она? Восхищается ли она?

Каждый раз, когда их глаза встречались, Катарина была наготове; ей удалось придать своему лицу то выражение изумления, которое он все время искал.

Наконец, музыка затихла, и Генрих остановился, одаряя милостивой улыбкой всех собравшихся.

— Вы видите,— провозгласил он,— что на костюмах исполнителей есть золотые буквы. Это мои инициалы и той, что так мне дорога. А теперь я предлагаю леди подойти и взять себе эти переплетенные инициалы; надеюсь, они сохранят их, а когда им придет время выходить замуж, постараются жить в полном согласии и последовать примеру своей королевы и... Сэра Преданное Сердце.

Леди ринулись вперед. Катарина заметила, что многие бросали кокетливые взгляды на короля, и тогда почувствовала благодарность королю за его преданность и устыдилась, что порицала его. Он просто мальчик, сказала она себе, мальчик, который хочет быть хорошим. Внезапно послышались крики с другого конца залы, где стояла золотая беседка, теперь превратившаяся в несколько деревянных стоек. Простой народ, которому, как того требовали обычаи, разрешили посмотреть, как пирует, танцует и веселится их король, ринулся вперед.

Молодым леди предложили снять с короля его украшения — хорошо, пусть они так и сделают, а мужчины помогут им в этом.

Послышались испуганные и удивленные возгласы танцоров, которых окружили со всех сторон. Сам король попал в руки полудюжины смеющихся мужчин и женщин, но в их глазах было нечто большее, чем смех. Они увидели роскошь Вестминстерского дворца и сравнили его со своим домом; они увидели мужчин и женщин, чья одежда была покрыта сверкающими драгоценностями и золотыми украшениями, каждое из которых позволило бы им жить в роскоши много лет.

Это был их король, их возлюбленный король, но толпа, чувствующая свою сплоченность перед лицом правителей, заслышав призыв, была неизменно готова. Здесь же был всего лишь маскарад, и люди прониклись духом маскарада. Они не причинят вреда своему прекрасному королю, но им нужны его драгоценности.