Олимпийский чемпион. Я его имени не знаю. Тимофей так Тимофей.

Пожимаю плечами.

— С чего бы такому как Тим тебе помогать?

— Я не знаю и мне все равно. О его помощи я не просила, но мне нужна твоя!

Я начинаю злиться и выходить из себя. Ким что-то задумал потому, что сразу не отказывается. Вижу как пристально, рентгеновским взглядом смотрит сначала на меня. Разглядеть внутренности хочет что ли? Потом переводит взгляд на дверь, где скрылся Чемпион.

— Тогда ты будешь делать как я скажу, — не ожидала, что он так быстро согласится и киваю.

Не сразу осознаю в какую пропасть сама себя загоняю.

А вдруг он скажет пройтись в нижнем белье по университету? Что, если заставит сказать какую-то гадость преподавателю или специально завалить контрольную?

— Вижу, что ты уже пожалела, но обратного пути нет.

— Нет. Все не так.

Качаю головой и понимаю, что с таким невезением как у меня мне не повезло родиться. Словно наверху, когда отмеряли каждому по заслуге, мой ангел-хранитель нес в руках два мерных стакана. Споткнулся и вывалил мне на голову все несчастья. А для красоты из другого стаканчика места уже не осталось.

Ким бы ни за что не вел себя так с красивой девушкой, а с такой как я можно.

— Тогда пошли, мой Монстр.

Ким подпихивает меня к выходу.

— Что ты задумал? — спрашиваю практически на выходе.

Он еще не успел дверь открыть, зато схватил за руку так, что я точно не сбегу.

Филатов молчит и делает шаг вперед. Мы как раз вываливаемся в коридор, а там толпа. Парень сразу привлекает к себе повышенное внимание и недоуменные взгляды, потому что берет меня за руку.

— Эй, ты как?

Чемпион подпирает стенку напротив и тоже смотрит на зрелище с интересом. Задерживает взгляд на сплетении наших рук. Я по непонятной причине заливаюсь краской от смущения. Словно мы занимались непристойностями там, а не разговаривали.

— Все нормально, — шемчу, рассматривая босоножки. Перевожу взгляд на пол. Куда угодно, только бы не смотреть никому в глаза.

Меня естественно не слышно Чемпиону, зато все слышит Ким.

— Спасибо, что вернул мне мою зверюшку, Тимофей, — говорит громко.

Филатов разворачивается и идет прочь. Тащит меня за собой. Это привлекает еще больше внимания.

Что-то мне подсказывает, что лучше бы я оставила все как есть, чем сейчас за мной закрепится прозвища “Монстрик” и “зверюшка Кима”.

6

— Я не хочу, чтобы ты называл меня своей зверюшкой. Что это вообще такое? Куда ты меня тащишь?

Мы как раз идём против толпы студентов. Все магическим образом расступаются как только видят кто надвигается на них.

— Я похож на золотую рыбку?

Парень останавливается. Смотрит в упор. Уставший. Раздраженный.

— Не поняла…

Что я сказала не так? Почему от злится?

— У тебя слишком много желаний. Я согласился на одно. В обмен ты согласилась полностью меня слушаться.

— Но…

Не очень равноценный обмен.

— Передумала? — Ким щурится.

Я замотала головой. Поздно давать обратную. У него будет повод больше надо мной издеваться.

Передумать я могла раньше. До того, как мы вышли из кабинета. Сейчас было поздно. Все видели меня с этим болваном.

Зеваки продолжают наблюдать. Не слышат, но смотрят. Филатов тащит меня дальше в неизвестном направлении.

Скоро мы выходим на улицу.

Я хотела академическую славу, но встретила Филатова и что-то пошло не так. Боюсь, он устроит мне не славу, а всеобщий позор.

— Тогда у тебя две задачи на ближайшее время.

Эти слова меня не сильно успокаивают.

— Будешь выполнять функции груши для битья. Это раз, — он загибает пальцы. — Два. Поможешь мне с переездом.

Я не дура, но не понимаю ничего из сказанного.

— Прошу, поясни, — говорю серьезно.

Если у нас с ним сделка, я собираюсь подойти к этому ответственно. Я не просто слушаю теперь внимательно. Лезу в сумку, чтобы достать блокнот и ручку.

У каждого задания есть четкие условия и задачи. Мне не интересны цели парня. Я хочу понять его требования и сделать так, чтобы заработать пятерку. Синдром отличницы срабатывает и тут.

— Что ты делаешь?

Что? Что?! Ничего.

Ким растерялся. Моргает часто. Смотрит на городскую сумасшедшую.

А я не городская. Я из райцентра. Так и хочется ему сказать. У нас слишком разный образ жизни, чтобы он мог меня понять.

— Записывать собираюсь, — поднимаю на него глаза. — Не надо?

— Я уже жалею…

Я на месте застываю. Только бы Ким не отказался. Я буду молчать. Я перестаралась. Буду слушаться. Пусть называет меня как хочет даже.

— Все сделаю в лучшем виде. Я запомнить могу, память хорошая, — тараторю, убеждаю его в том, что я могу быть полезна.

Ким одаривает меня таким взглядом словно ставит под сомнение каждое слово.

— Ты занимаешься спортом?

Не даю ему времени опомниться. Хочу завалить вопросами. Пусть забудет, что хотел только что сказать.

Я не собираюсь ему льстить. Как еще понять его фразу про грушу для битья?

— Спросить боюсь с чего ты это решила.

Филатов смотрит на меня совсем странно. Как будто перед ним не человек, а дверь, которая научилась разговаривать.

— Ты же сказал, что тебе груша для битья нужна.

— И ты сразу поняла это буквально?

Парень смотрит мне в глаза. Когда понимает, что я не издеваюсь, а говорю на полном серьезе, заходится в смехе. Я не разделяю его веселья.

Сжимаю руки в кулаки. Стукнуть его хочу, но не решаюсь. Все же я трусиха.

— Объясни мне, — чуть не рыдаю. Сдаться уже хочется, только бы не испытывать такого унижения.

— Поклонниц будешь от меня отпугивать.

— Как? — драться-то я