– Так же, где и везде. Рубят, арестовывают, пытают. Но по сравнению с тем, что здесь, там благодать.

– Ага, благодать. Слушай, я не хочу показаться грубым, но я ужасно устал с дороги. Я пойду лягу, а то ноги не держат совсем.

– Хорошо, сейчас только устроюсь поудобнее. – Лот слетел со своей жердочки и приземлился на сумку Яромира. Еретик отметил про себя, что его новый друг обладает поразительной наглостью, но это лишь повеселило отступника.

– Ты же не выклюешь мне глаза во сне?

– Была такая мысль, но у меня есть на тебя планы.

– Какие?

– Хочу побольше узнать о ваших учениях, а то всю жизнь только и слышу, что поклонение хозяевам – это плохо. Сколько раз спрашивал, но мне никто не объяснил нормально. Крамольные в Усть-Горе не любят делиться своими тайнами. Только один комендант пригрозил меня общипать за лишние расспросы. Ненавижу комендантов.

– Они не имеют на это права. Коменданты не могут трогать тех, кто не сошел с ума от влияния хозяев или не нарушает закон. Поверь мне, это правило им вбивают так глубоко, насколько это возможно, – сказал Яромир, после чего начал вслух бранить всех членов ордена, которых встретил за свою жизнь.

– Мы оба знаем, что некоторые нарушают правила. А насчет информации об учениях… Вот в этой книге собраны мои конспекты, накопленные за десять лет общения с группой крамольных. Поверь мне, те ребята могли такое… Ух. А если не хватит, то, возможно, когда-нибудь поговорим с кем-то из сущностей, близких к крамоле. Не с левиафанами, само собой, но с духами, думаю, получится.

Они разговаривали еще несколько часов, несмотря на усталость. Оказалось, что Лот, проживший все детство в краю, где меньше всего комендантов, совершенно не знаком с альтернативными учениями. Однако, несмотря на необразованность, попугай ненавидел жестоких и ужасных инквизиторов, жадную стражу и специальных надзирателей, следящих за популяцией разумных птиц. Злоба его была настолько сильной, что Лот распушал свои серые перья и начинал нервно царапать дерево когтями. Такая реакция не могла не порадовать еретика. А когда Яромир показал свое клеймо на левой ладони, то раззадорил собеседника еще сильнее. Дошло до того, что крамольному самому пришлось успокаивать попугая, готового лично лететь в замок императора и вырвать тому глаза. Спустя полчаса разговоров на более спокойные темы они начали рассказывать друг другу смешные истории из жизни, и только после этого два новых друга легли спать.

Яромир закрыл глаза и быстро прогрузился в сон. Усталость после недель долгого похода дала о себе знать. Ни грязь, ни вонь от животных не могли удержать крамольного от погружения во тьму, так похожую на мир хозяев, разве что лежа с закрытыми глазами в сарае, находящемся в мире без солнца, можно было увидеть куда больше света. Вскоре у него возникли странные видения. Сон был посвящен знакомой многим истории первого императора новой империи, чье имя неизвестно, а потому все называли его просто Бедным Дитятей. Однако Яромир видел произошедшее немного иначе, чем говорилось в том мифе, в который его заставляли поверить. Во сне ребенок был не марионеткой военачальников, борющихся с крамолой, как считали многие историки, а жестоким тираном, лично спалившим свою родню, сошедшую с ума под влиянием хозяев. Император приказывал уничтожать целые города, лишь бы избавиться от тех, кто был верен своим создателям. Это не помогло.

Глава 2

– Смерть. Растопчу! Покалечу! Прибью, а они нашу землю! Ау! Помру! Убью! Раскидаю! Ау! Боль моя! – громкий крик разбудил всю деревню. Яромир вскочил со своего места и выхватил кинжал. Лот тоже проснулся, однако он лишь вяло махнул крылом и проворчал что-то невнятное, после чего вновь уткнулся в рюкзак. Отступник попытался что-то спросить, но попугай ответил лишь грубостями. Еретику ничего не оставалось, как выйти из сарая и самому разобраться в происходящем.

Мужчина побежал к лагерю странников, которые тоже проснулись от рева. Они стояли плотным рядом, держа свои пожитки словно оружие. Так и должны были реагировать люди, услышавшие странный угрожающий крик. Местные не выходили на улицу, будто происходящее было обыденностью. Тем временем голос становился все громче. Яромир пытался понять, откуда идет звук. Луна уже начала появляться из-за горизонта, но все равно было еще очень темно. Крамольный стал вспоминать, что он успел разглядеть до того, как отправился спать.

– А вы все! Погрызу! Да я вас! Чтобы потом крики ваши слушать! И жрать под них ваше мясо! А потом помру! – голос был очень злобным, говорящий кричал так, будто выдавливал из себя каждое слово, стараясь звучать как можно враждебнее.

К группе подбежал Нана, снявший свой мундир. Мужчина выглядел невыспавшимся, но готовым к бою. За ним поспешал староста, пытающийся что-то объяснить гостю.

– Кажется, в той стороне были дома. Старые, разваливающиеся. Самое подходящее место для тех, кто умер, но не покинул этот свет, – начал рассуждать вслух Нана, как только подбежал к лагерю.

– Комендант! Зачем вы вскочили? – Здоровяк согнулся и стал тяжело дышать.

– Голос! Вы не слышите?

– Слышу. Он скоро перестанет орать.

– И будете все плавать в грязных водах! Как крысы! Жуки! Как личинки, которых вы и будете есть! – крикун завыл так громко, что у путников заложило уши.

– Я требую объяснений! Что за ересь происходит в вашей деревне? – раздраженно спросил атаман, не прекращая смотреть в темноту.

– Я… я… – глаза старосты чуть ли не вылезли из орбит от страха. Крика, который точно имеет еретическое происхождение, было достаточно, чтобы арестовать старосту и клеймить его как крамольного. А если какой-то поступок любого из поселенцев покажется жандарму подозрительным, то может пролиться кровь.

– Ты! Объясняй, иначе я всю вашу крамольную деревню сожгу. Клянусь орденом комендантов и единственно правильным учением. Почему мне сразу не сказали?

– Это что-то крамольное. Я хотел завтра рассказать. С дороги оно как-то неприлично. Я же говорил перед сном, что в деревне что-то есть.

– Распотрошу! Всю вашу погань проклятую! И на кол посажу! Всех!

– Ты говорил так, будто это какая-то мелочь. Неприлично ему было. Что это? Кто орет?

– Не знаем мы. Появился неделю назад, может, дней восемь. Орет под утро всякое, а потом замолкает. Но он не опасен. Никаких происшествий.

– Слушай сюда, еретик. Тебе же лучше, если ты не причастен к этому. Яромир, у меня уже есть догадки, но хочу услышать и твое мнение.

– Совет от крамольного? – удивился староста, но сразу опустил голову, не желая мешать коменданту. Он уже достаточно