Волк взволнованно вытянул нос у печи, втягивая воздух. Я переводила взгляд с него на девочку и не знала, как начать.

– Вы с вестями? – вдруг спросила Милана и глаза ее заблестели в тусклом свете свечей. Она вытерла их ладошками и с надеждой взглянула на меня.

– Да, у нас вести о твоем брате. Подожди, не буди мать. – я предупредила желание девочки.

Волк грустно покачал головой. Его взгляд блуждал по стенам, подмечая изменения за годы его лесного затворничества.

– Он жив? – заволновалась она.

– Да. Он жив и здоров. Но ему нужна помощь.

– Я все сделаю для своего любимого братика! Расскажите все без утайки! – детские ладошки крепко сжали мою руку.

– Нам нужна его одежда, лучше рубаха. Можешь принести? – девочка удивилась такой просьбе, но не задавала вопросов и, кивнув Пересвету, быстро прошла в неосвещенную часть избы.

– Я помогу. – ворон взял со стола свечу и последовал за ней.

Я услышала, как щелкнул металлический засов и пошла к ним.

– Бери с той стороны и тянем. – ворон дал мне указание.

Резной деревянный сундук с металлическими вставками поблескивал в неровном пламени свечи. Я взялась за массивную крышку и по кивку Пересвета мы сдвинули ее в сторону, немного приоткрыв наполненное чрево большого сундука. Девочка ближе поднесла свечу, и я разглядела какие-то свитки, расшитый платок и разную одежду. Она запустила руку и вытащила откуда-то снизу поношенную льняную рубаху.

– Как это поможет моему брату? – протянула она мне эту драгоценность.

– А вот увидишь. – на минуту я прижала ее к себе. Простая по своей сути вещь сейчас была поистине бесценной.

– Беломир. – позвала я волка.

– Мой брат здесь? – Милана недоверчиво покосилась в ту сторону, куда смотрели мы с Пересветом.

– Смотри. – он взял ее за руку, а я сделала шаг навстречу белому волку и расправила рубаху.

Он послушно наклонил голову и вытянул огромные лапы. Я последний раз взглянула в его изумрудные волчьи глаза и набросила на него одежду. Беломир вмиг превратился в человека.

– Брат! – с криком девочка бросилась к нему в объятья. Он прижал ее к себе, поднял на руки и расцеловал. Милана гладила его по волосам, целовала и плакала от счастья.

– Вернулся, вернулся! – повторяла она и вдруг закричала на всю избу. – Мама, вставай, Беломир вернулся!

Женщина на печи охнула и скинула одеяло.

– Мама! – Беломир снял плачущую женщину с печи, и они втроем на несколько минут застыли посреди избы в крепких объятиях, не веря своему счастью и лаская друг друга. Потом долго благодарили нас с Пересветом.

Милана вспомнила про ужин, только когда из печи потянуло горелым. Она быстро схватила ухват и вытащила горшок, репа успела немного подгореть. Мама сетовала, что гостей больше нечем угостить, но мы с Пересветом не волновались по этому поводу. Мы улыбались, глядя на их счастье. Он обернулся вороном и подмигнул мне желтым глазом. Я почувствовала головокружение, но успела расслышать слова Беломира о тающем снеге и приходе весны до того, как провалилась в сон.

Я открыла глаза. Первые лучи солнца заглянули в комнату, заливая все розовым светом. Какое тихое утро! Я потянулась после долгого сна и сев, громко охнула. Красный плащ небрежно свисал со стула, прикрывая подолом меховые сапоги.