хотя казалось, что не вода вращает турбины, а турбины разбивают воду на мелкие капли, превращая её в пыль. У самых турбин была протянута сетка, на которой оседали водоросли и мусор, выброшенный туристами в озеро: пластиковые бутылки, консервные банки, целлофановые мешки… В мешанине всего этого показалось нечто белое, похожее на человеческую руку, затем плечо и лицо… – это был труп молодого человека.

Художник Вера Аверьянова

Акоп был невысокий крепко сложенный загорелый мужчина. Для своих пятидесяти лет он был ещё достаточно силён и привлекателен. Всю жизнь он провёл рядом с Севаном, вначале мальчишкой каждый день бегал сюда с друзьями купаться, позже, после армии, немного проработав в разных учреждениях, вернулся к озеру, и так как он хорошо плавал, нанялся спасателем. Хотя он дослужился до начальника спасательного пункта, зарплата оставалась мизерной, её едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами. А когда совсем становилось невмоготу, он выплывал на середину озера и ловил рыбу. Местные полицейские его хорошо знали и на его ловлю закрывали глаза, так как он был незаменимым человеком в случае необходимости найти и вынести труп. Дело это было сложное, не каждый желал связываться с утопленниками, тем более что после этого ещё долго снились ночные кошмары. Но Акоп не смущался и брался за любую работу, лишь бы платили. Его рабочий день начинался в офисе, здесь он подписывал бумаги, просматривал почту, после чего шёл проверять технику, работников.

В дверь кабинета постучались. Вошёл полицейский Дереник с немолодыми мужчиной и женщиной. За долгие годы совместной работы Акоп научился безошибочно определять, по какому делу тот пришёл. По посеревшим от горя и беспокойства лицам его спутников, одетых во всё чёрное, и по фотографии, которую женщина держала в руках и нервно теребила вместе с помятым и повлажневшим платочком, можно было догадаться, что речь идёт о несчастном случае. Женщина положила фотографию на стол и стала сбивчиво рассказывать.

Они поехали на Севан купаться…

Дереник тихо вышел и затворил за собой дверь.

2

Молодой человек в солдатской форме, с сумкой, переброшенной через плечо, весело насвистывая себе что-то под нос, шёл по улице. Палящее солнце, пыль, ничто не смущало его – он был счастлив. Армия была позади, а впереди открывалась полная сладостных предвкушений жизнь. «Теперь я заживу по-человечески – думал он, – буду просыпаться и ложиться, когда захочу, кушать и одеваться, во что захочу, я свободен, боже мой, какое счастье! Я свободен!»

Легко поднявшись по лестницам, он постучал в дверь, открыла мать. На какой-то миг она онемела: затем, придя в себя, обняла его и заплакала.

– Армен, сыночек! Что же ты не предупредил?! Мы подготовились бы, встретили.

– Я хотел сделать сюрприз, – сказал он.

– Ты не голоден? Я сейчас обед разогрею. Хочешь, приготовлю что-нибудь вкусненькое. Может быть, переодеться хочешь? А хочешь, я тебе кофе приготовлю?

– Да успокойся же ты, иди посиди, расскажи, как вы тут живёте?

Но мать никак не могла успокоиться, она суетливо бегала по квартире, от навалившегося счастья у неё закружилась голова.

– Дай-ка я фруктов помою, – наконец определилась она.

Армен оглядел комнату. После долгого отсутствия всё виделось иным. В доме появились новые вещи – телевизор, видеомагнитофон, не говоря уже о всяких безделушках: вазочках, подсвечниках. Мать вошла с фруктами.

– А у нас новый телевизор! Вот здорово! – по-детски обрадовался Армен и сел на диван.

– Да, – сказала мать, – в последнее время у папы много работы… Ты знаешь, очень много несчастных случаев… Говорят, это дело рук человеческих, наверно, маньяк какой-нибудь… Ой, обед, – вскрикнула мать и выбежала на кухню.

Армен подошёл к окну. Из окна открывался вид во двор, где были протянуты верёвки, на которых, раскачиваясь на ветру, висело бельё. Внизу девочки играли в классики, мальчики гоняли футбольный мяч, на скамеечке у подъезда сидели и переговаривались молодые мамы и бабушки с непоседливыми ребятишками, которые то и дело пытались убежать или попробовать всё на вкус. Армен улыбнулся – ничего не изменилось, всё по-прежнему. Мать зашла в комнату, заметив его улыбку, она сказала:

– Небось, соскучился по двору, друзьям? – спросила, а сама подумала, что пора уже сына женить, и тогда она тоже будет нянчить внука.

– Не знаю, в армии больше всего скучал по дому и по Севану. А отец скоро вернётся?

– Раньше девяти он не приходит.

– Ты знаешь, я не хочу кушать, пойду искупаюсь, заодно папе сделаю сюрприз… Как мой мотоцикл? Работает?

– Да, отец его постоянно заводит и бензин исправно заливает. Ждёт тебя мотоцикл.

– Вот здорово! А где моя одежда, я уже всё подзабыл.

– Сейчас, я принесу.

Мать принесла из комнаты голубые джинсы, жёлтую майку, махровое полотенце и красные плавки.

– Посмотри, как тебе, не малы?

Армен примерил майку.

– Да нет вроде, – ответил он, разглядывая себя в зеркале. Он надел штаны, закинул в спортивную сумку полотенце и красные плавки, взял ключи.

– Мам! – прокричал он в кухню, – я пошёл!

– Подожди, – сказала мать, поспешно вытирая руки и подходя к нему, – дай-ка, я тебя ещё раз обниму.

Она прижалась к сыну.

– Ты так вырос, так возмужал…

Он был такой большой, такой тёплый, и, несмотря на возмужавшие черты лица и небритую щетину, в глубине его глаз ещё сохранялось что-то детское от того маленького мальчика, каким он был когда-то. В процессе взросления всегда есть нечто фантастическое. Для неё оставалось загадкой, как маленький нежный мальчик, который плачет, когда мама выходит из дома, прячется за мамину юбку, когда видит чужого дядю, превращается в мужчину с низким голосом, колючим лицом и сильными руками. Мальчик, который в какой-то момент замыкается в себе и уходит от неё в мир взрослых. Какие мысли теперь роятся в его голове? Знает ли она? Нет… Собственно говоря, и в детстве она не очень-то разбиралась в его мыслях, это только кажется, что если ребёнок растёт у тебя на глазах, то это значит, что ты его знаешь…

Художник Арина Макарян

3

Солнце припекало. Армен мчался по просёлочной дороге на своём потрёпанном мотоцикле сквозь прохладный ветер высокогорья. Вдали появилась тонкая полоска Севана, который, переливаясь и маня, в эту жару был особенно желанным. Он ехал мимо обмелевших берегов, зелёных елей и выжженной травы к берегу. Вдали виднелись палатки туристов, предпочитающих дикий отдых, а затем показался пляж с жёлтым песком и большим скоплением отдыхающих.

Армен притормозил: привязал мотоцикл к дереву, разделся и направился к воде. Отовсюду