рот. И начала медленно багроветь.

Почему портал белый? – билось в мозгу у Тонга. – Для меня теперь родной дом – чужой? Да, без Тинги – пожалуй… Я так сюда рвался, и теперь чертовы порталы все как один будут выплевывать меня в коридор собственного дома, к вечно вопрошающей дуре. К дуре и к остальным соседям, родственникам, идиотам и сволочам, они лишь с Тинги шелковые. И что теперь делать?

Домой идти. И приходить сюда каждый день, пока портал не позеленеет. Странно, радость от пребывания в родном доме его только раздражала, без жены это было всего лишь милое, привычное, но мертвое строение: живым его делала Тинги. И дом, и самого Тонга.

Саданув кулаком по стене, Тонг шумно зашагал прочь, отпихнув с пути возмущенно охнувшую МомГанги.

– Ты еще попихайся, скотина! – зло заорала свояченица на весь дом. – Куда Тинги дел, паразит!? Вот я братьев-то приведу, они тебя спросят…

Здравствуй милый дом… какого дна я сюда рвался?

Белый портал насмешливо переливался у него за спиной. Незримая вершина вселенской пирамиды маячила в небе. Насквозь пронизывающий все миры круг бесстрастно очерчивал границы недозволенного, дробясь и закручиваясь в бесконечную спираль.

Спасти Хуаниту

Радио работало еле слышно, создавая фон, но не акцентируя на себе внимание. Так, как и должно работать радио в машине. Двигатель нужно слушать, а не музыку.

– Бухарестская, пятнадцать, на Достоевского, тридцать восемь, – сухо, обыденно.

Алексей, нехотя cкривясь, потянулся за рацией:

– Логан четыреста пятнадцать, буду минут через… пять.

Он зевнул, взглянул на часы, завелся, вырулил из «кармана» и вдавил газ.

– В Ленинграде-городе, – уныло забасил он, – у пяти углов… что ж вас в ту степь-то все тянет…

Ну да. Любимые трущобы, рай для туристов и эстетов. Ни разъехаться, ни приткнуться. Ни въехать, ни выехать, да еще и с ночи навалило – того и гляди, встрянешь на потеху клиенту… Да нет, заказ – это святое, радоваться надо. Сейчас пока… так скажем, свободно, да и редко так попадешь, в пять минут-то. Но что-то Алексею не радовалось. Давно уже.

Уточнив у диспетчера, он встал у парадной. Потер затекшую шею, снова взглянул на часы. На улице подмораживало, клиенты выходить не спешили. Хотел пообедать, но в топку этот центр. После следующего заказа перехватим чего-нибудь.

Вышел мужчина. Пожитой уже, с бородкой, одежда небедная. В руке то ли портфель, то ли папка. Клиент как клиент, бедные на такси по булочным не ездят, как известно. Сразу выцелил машину, сел на переднее сиденье. Вздохнул, посмотрел приязненно:

– На Достоевского?

– Точно, – усмехнулся Алексей, – на него.

Поначалу молчали. Врут, что таксисты – завзятые болтуны. Это было раньше, а сейчас, если клиент деловой и балагурить не настроен, мы и помолчать можем. Но начал разговор как раз клиент, бдительно отследив криво зевок Алексея. Да, а что – зевок не воробей, иногда выскакивает не вовремя…

– Не высыпаетесь, молодой человек? – В вопросе пассажира сквозила снисходительная ирония. Улыбка у Алексея вылезла так же непроизвольно, как и треклятый зевок.

– Простите, – склонил он голову, – сплю как младенец, не беспокойтесь.

– А я и не беспокоюсь – я интересуюсь. Это, в некотором роде, моя сфера деятельности.

Мгновенье Алексей вспоминал термин:

– В некотором роде? Вы сомнолог?

– Ого! – улыбнулся уже клиент. Улыбка у него была широкая, искренняя – что как-то не вязалось с внешней невозмутимостью. – Какой подкованный водитель. Да, и сомнолог тоже.

Он раскрыл папку (это все же оказалось папкой) и продемонстрировал Алексею небольшую книжицу. На обложке, на фоне сиреневого тумана, было вытиснено «Сон и явь». Подкованный водитель скосил глаза и приподнял бровь:

– Это ваша?

– Моя, – кивнул сомнолог. – Занимаюсь, так сказать, неизведанным. И просвещаю иногда – богатая сфера, надо признать. И преинтереснейшая.

– И моя, – уныло хмыкнул Алексей, – В некотором роде. Прям коллеги.

– Вы тоже занимаетесь снами? – весело изумился пассажир.

Они замолчали, дожидаясь, когда машина обгонит облепленный снегом трактор, который тарахтел так, что заглушал разговор. Клиент прикрыл открытое минуту назад окно.

– Да нет, не снами. Рассказы писал когда-то… очерки, сценарии – наследие бродяжнической юности…

– О! – восхитился сомнолог, – и что же сейчас не пишете? Извоз… э-эм… ближе к сердцу?

– Сюжетов нет, – кисло скривился таксист и весело стрельнул по клиенту глазами, – стоящих сюжетов. Идей… Таких, чтоб прямо как бомба. Решил пока в народ выйти. Вдруг сюжет ко мне прямо в машину сядет?

– Ну-у, молодой человек, – развеселился пассажир, – эдак вы долго ждать будете, когда у него… так сказать, у сюжета вашего, ноги до вас дойдут… Я, кстати, знаю способ гораздо проще и интереснее.

– Нннда? – удивился таксист, – и какой же? Если не секрет.

– Сон! – торжественно объявил сомнолог. – Разумеется, сон – и это не секрет. Ложитесь спать и спокойно себе заказываете свою бомбу.

– И она мне прям тут же приснится…

– Ну, может, и не прям тут же, но приснится, не сомневайтесь.

– А вы его растолкуете?

– Вовсе не обязательно, – пожал плечами собеседник. – Ваш сюжет вы спокойно поймете и без толкований. Скорее всего. Да и вообще – сомнолога вам обычно и не требуется, сами все прекрасно способны уловить.

– Это кому это «нам»? – подозрительно заломил бровь водитель – залихватски, как ему показалось. Какой-то грустной рассеянностью повеяло от слов пассажира, захотелось его подбодрить, что ли…

– «Вы» – это… те, кто ищет. Кто подошел к порогу… неизведанного. Или ищет этот порог.

– Хм, – потер щеку Алексей. – Не знаю насчет порога, а сон заказать – спасибо, попробую. Что-то как-то у меня заказанные сны не сбывались никогда.

– Вы плохо хотели, – наставительно поднял палец клиент. – Плохо. Сны транслируют скрытую информацию нашего подсознания, и с этим не шутят, молодой человек! Это не забава. И не развлечение. М-м… Развлечение, конечно, но не сны под заказ. Вот в них, как раз, и нужно испытывать острую необходимость.

– Понятно, – кивнул таксист, – будем испытывать.

Грейс вертела в пальцах монету. Бронзовый кругляшок всего в полкобо, давно она таких не видела. У торговца пучок мангровых листьев стоил одну кобо. Это если тебе самой лень выйти во двор, чтобы их сорвать. Монета была зажата в кулаке у повешенного, и чтобы разжать у него кулак, потребовалась сила Эва. В монете была пробита дырка, в которую, надо полагать, раньше вдевали шнурок. То есть, казненный перед смертью монету никому не отдал, а предпочел сам отнести ее духам. А может, он так оплатил услуги самой Грейс, подумалось ей с улыбкой. Вот мы и определили себе цену. Ну, что же – Лоа тоже любят пошутить, и их шутки бывают куда злее.

А вот в монете она зла