Изменениям подверглись и стрелковые дивизии, они стали иметь значительно больше огневых средств, особенно противотанковых. В каждой стрелковой части теперь имелась противотанковая рота. Совершенствовалась артиллерия. Появились армейские зенитно-артиллерийские артполки и дивизии, истребительно-противотанковые полки и бригады фронтового резерва, полки и соединения реактивной артиллерии и артиллерийские дивизии Резерва Верховного Главнокомандования (РВГК).

Рост выпуска бронетанковой техники позволил решать задачу по воссозданию с учетом накопленного опыта крупных бронетанковых соединений, «этого требовал и характер проводимых советскими войсками операций». Поэтому с марта 1942 года началось формирование первых четырех танковых корпусов, которые имели в своем составе управление, три танковые и одну мотострелковую бригады. По этому штату в корпусе должно было насчитываться 7800 человек, 168 танков (из них 70 легких), 32 орудия (45-мм и 76-мм), 20 зениток (37-мм), 44 миномета (82-мм и 120-мм), в июле к ним добавился гвардейский минометный дивизион, насчитывающий 250 человек и 8 реактивных установок, разведывательный и мотоциклетный батальоны. С мая приступили к созданию таких мощных оперативных соединений, как танковые армии смешанного состава: три танковых корпуса, резервная танковая бригада, одна-две стрелковые дивизии, артиллерийские части.

Кроме танковых корпусов и армий, для непосредственной поддержки пехоты формировались отдельные танковые подразделения и части - батальоны и бригады. Отдельная танковая бригада имела 53 танка и 1038 человек личного состава. Отдельные танковые батальоны создавались двух типов: в составе 29 танков (9 средних и 20 легких) и 36 танков (5 КВ, 11 Т-34, 20 Т-60). На 1 мая 1942 года в танковых войсках имелось уже 25 танковых корпусов и 114 отдельных бригад.

Неуклонно увеличивалось производство самолетов. В феврале ВВС получили 822 машины, в марте - 1352, в апреле - 1423. В мае было принято решение о ликвидации армейской авиации. Одновременно в целях более массированного использования авиации началось формирование первых восьми воздушных армий из фронтовых и резервных соединений, а также Авиации дальнего действия, подчиненной непосредственно Ставке.

«Все это говорило о создании армии, способной решать крупные боевые задачи… Советские танковые войска, как и вся Красная Армия, готовились к активным боевым действиям», - сообщает «История советских танковых войск». Вот именно! Все это говорит о том, что Сталин не собирался отдавать стратегическую инициативу, более того, он не собирался ждать немецкого удара. Задача оставалась та же: закончить войну в 1942 году.

Никто из советских военачальников в принципе против этого не возражал. Просто каждый командующий хотел, чтобы главный удар наносили именно его войска (это обещало щедрые пополнения, а в случае успеха - славу, чины, ордена), только в этом была суть возникших в Ставке разногласий. Генерал армии Г.К. Жуков предлагал «нанести мощные удары на западном стратегическом направлении с целью разгрома вяземско-ржевской группировки противника. Эти удары должны были проводиться силами Западного и Калининского фронтов и частично силами Северо–Западного фронта, а также авиацией ПВО Москвы и других фронтов», что явно тянуло не на частную, а на полномасштабную стратегическую операцию. А маршал С.М. Тимошенко обещал не только отнять у немцев Харьков, но и освободить всю Украину. Военный совет Юго–Западного направления докладывал 22 марта: «Противник доведен активными действиями наших войск до такого состояния, что без притока крупных стратегических резервов и значительного пополнения людьми и материальной частью не способен предпринять операции с решительной целью… войска Юго–Западного направления в период весенне-летней кампании должны стремиться к достижению основной стратегической цели - разгромить противостоящие силы противника и выйти на средний Днепр (Гомель, Киев, Черкассы) и далее на фронт Черкассы, Первомайск, Николаев». Сталин отдал предпочтение предложениям Тимошенко и Хрущева, «ручавшимся головой» за успех и достигшим больших, чем Жуков и Конев, успехов в зимнем наступлении. Но Верховный не складывал все яйца в одну корзину.

Харьковская операция, отнюдь не частная, должна была только положить начало разгрому вермахта. Это подтверждает маршал Москаленко: «…многие из нас предполагали, что Красная Армия уже в состоянии немедленно выбросить захватчиков с советской земли. Предусматриваемая… серия ударов по врагу с целью оттеснить его от Днепра была, несомненно, задумана как начало изгнания оккупантов с территории нашей Родины».

Одновременно последовала бы операция в Крыму, тоже с весьма решительными целями. Войскам Крымского фронта предстояло соединиться с защитниками Севастополя, разбить 11-ю немецкую армию и очистить Крым от противника. Это открывало путь на юг Украины и позволяло ударить навстречу наступающим к Днепру армиям Тимошенко, окружая всю группу армий «Юг». После этого в наступление должны были перейти войска Брянского фронта на льговско-курском направлении, а потом настала бы очередь Западного и Калининского фронтов ликвидировать ржевско-вяземскую группировку. В завершение - деблокада Ленинграда, выход Карельского фронта на линию государственной границы СССР.

Таким образом, действительный замысел советской Ставки на весенне-летнюю кампанию 1942 года состоял в том, «чтобы последовательно осуществить ряд стратегических операций на разных направлениях, чтобы заставить противника распылить свои резервы, не дать создать ему сильную группировку для отражения наступления ни в одном из пунктов» (Соколов Б. «Неизвестный Жуков». Мн., 2000. С. 358). Поэтому имевшиеся в распоряжении Ставки девять резервных армий были равномерно распределены по всему фронту.

Сталин и его полководцы думали, что Красная Армия теперь достаточно сильна, чтобы разгромить немцев, которые считались уже неспособными к проведению крупных операций. В этом убеждали и фантастические цифры вражеских потерь, представляемых Разведуправлением Генштаба, не отстававшим в составлении победных реляций от щербаковского Совинформбюро.

Так, к 1 марта потери вермахта на Восточном фронте с начала войны оценивались в 6,5 млн человек - это больше, чем немцы потеряли за весь период борьбы с Советским Союзом. Вообще за шесть лет Второй мировой войны потери германских вооруженных сил на всех фронтах составили около 6 924 тысяч человек. А на 1 марта 1942 года потери сухопутных сил на Восточном фронте достигли лишь 1005,6 тысячи, то есть вшестеро меньше, чем считали Сталин и его Генштаб. Собственные потери они преуменьшали в 2–3 раза. Соотношение сил члены Ставки преувеличивали в свою пользу и сильно переоценивали «организаторские способности начальствующего состава» Красной Армии, «опытность и прозорливость» ее генералов.

Между прочим, в период активной подготовки к peaлизации этих грандиозных планов президент Рузвельт поставил-таки сам вопрос об открытии второго фронта в Европе. В апреле он пригласил в США министра иностранных дел Молотова для подписания соответствующего договора. Но Сталин не торопился и успех переговоров ставил в зависимость от соглашения с Англией, которая, связанная обязательствами перед Польшей, по-прежнему отказывается признавать «некоторые пункты» относительно западной границы СССР. Вашингтон, в свою очередь, считал противоречащим принципам Атлантической хартии включение в состав Советского Союза государств Прибалтики. По свидетельству И.М. Майского, в апреле Молотова настойчиво звали и в Лондон для завершения затянувшихся переговоров, но «нарком, однако, ответил, что в настоящее время он не может покинуть Москву… Идеи воспринял отказ Молотова довольно болезненно».