для иностранного круизного судна: десять — пятнадцать танцовщиц и одну певицу. Конечно же, про ансамбль я забыла. И начала выкручиваться:

— В принципе, коллектив подобран. Десять — двенадцать танцовщиц. Надо теперь из двух певиц выбрать одну.

— Надо торопиться. Директор круиза будет у нас на этой неделе. Нужно, чтобы к его приезду ансамбль был готов.

— Ты знаешь этого директора?

— Нет. Знаю только, что его фамилия Белый. И еще мне сказали, что человек он странный, ходит во всем белом. Белый костюм, белая рубашка, белый галстук, белые туфли.

— Есть у него какие-нибудь требования к ансамблю?

— Нет. Но я думаю, что танцовщицы должны быть, сама понимаешь… Море, напитки в баре.

— Вот уж не думала, что на склоне лет стану бандершей! Бедная моя мама! Она бы этого не пережила. Ты обедал?

— Понимаешь… у меня есть дело. Может быть, часа через полтора.

Я знаю его дело. Называется оно Лика Покорнова, прима нашего балета.

— За полтора часа управишься? Смотри не запутайся в пируэтах. Ладно. Встретимся в цековской столовой через полтора часа. После столовой поедем на виллу к Аде.

Он ушел, а я стала думать, кому позвонить по поводу ансамбля.

В кабинет стремительно вошла Дина, на ее лице было написано крайнее изумление:

— В это трудно поверить, но это так. Напали на Лимону.

— Где?

— На вилле у Ады. Напали и изнасиловали.

— Изнасиловали Лимону?

— Да.

— Кто?

— Визитной карточки не оставили.

Григорий ждал меня в цековской столовой. Я не могла не поделиться с ним новостью:

— Лимону изнасиловали!

Он не удивился:

— Такое время.

— Но Лимону!

— А теперь насилуют, невзирая на внешность. Такое время.

Через три часа мы подъезжали к вилле, над дверью которой было выложено белыми кирпичиками: «Нескучная жизнь». Эта вилла принадлежала вдове художника Аде Варме. Тогда я, конечно, не догадывалась, к чему приведет нескучная жизнь на этой вилле.

5. Путь в культуру

Свидетель Борис Аристов, актер

Просторный кабинет. На полу — ковер, три двери: одна скромная — та, через которую я вошел; другая солидная — наверное, в кабинет к большому начальству, третья — на балкон. В углах — две кадки с цветами. На одной стене — большой портрет Горбачева, на другой — портрет неизвестного мне человека с большим лбом и в пенсне. За массивным письменным столом сидела девица лет двадцати пяти и яростно перебирала лежащие на столе бумаги. Я вежливо поздоровался:

— Здравствуйте.

Девица подняла глаза:

— Здравствуйте.

Я решил сразу определить свое местоположение:

— Извините, вы кто? Секретарь следователя или сам следователь?

Девица вытаращила глаза:

— Следователь? Почему следователь?

— А к кому еще могут привезти человека из тюрьмы?

Она недоверчиво переспросила:

— Из тюрьмы?

— Увы.

Она осмотрела меня с головы до ног:

— Ну да. В такой одежонке только на прием к английской королеве.

Я извинился и сказал, что ни разу не был на приеме у английской королевы, и поэтому не знаю, в какой одежде к ней надо являться.

Девица еще раз осмотрела меня с головы до ног:

— Судя по всему, вас вряд ли когда-нибудь пригласят на прием к английской королеве.

Я согласился.

— Стало быть, вы не следователь?

— Опять! Вы уверены, что вас держат в тюрьме? Конвоиры у вас, случаем, не в белых халатах?

— Нет. В форме, при оружии и вот с такими физиономиями.

— И долго вы уже… сидите?

— Три дня.

— Убийство?

— Мелкое хулиганство.

Она продолжала меня рассматривать:

— Послушайте… а мне ваше лицо знакомо… Такое впечатление, что я вас где-то видела.

Она взяла со стола папку, открыла:

— Точно.

И протянула мне фотографии:

— Похоже, это вы?

Это был действительно я. Идущий голым по улице.

— Выходит, что я. Вас это удивляет?

— Конечно. Голый человек на улице. Согласитесь, такое увидишь нечасто. Что с вами приключилось?

— Несчастный случай сугубо личного плана. Кстати, меня зовут Борис.

— А меня — Вильма.

— Так кто вы такая, прелестная Вильма? Следователь или секретарь следователя?

— Неужели я похожа на следователя?

— Один мой приятель познакомился с одной такой. Очень, говорил, смешливая, хохотушка. И кем она оказалась? Судьей в районном суде. «Встать, суд идет». И не похохочешь. Кстати, мне тоже сейчас не до смеха… Так вы не следователь?

— Вы знаете, где находитесь?

— В застенке. Сейчас придет следователь и будет меня допрашивать с пристрастием. Говорю сразу: сила воли у меня отсутствует напрочь. Когда меня начнут пытать, я буду орать. Громко. Кстати, о чем вы думаете, когда подследственные кричат? О новых туфлях?

— Почему вы гуляли по улице голым?

— Я был в бане, и у меня украли одежду. У вас никогда не воровали одежду в бане?

— Я вообще не хожу в баню. У меня дома душ. Вас в милиции били?

— Нет. Там со мной разбираться не стали. Прямехонько за решетку… Так сколько мне дадут?

— Я бы вам дала лет пять. Да-да. Но не за это.

Она ткнула пальцем на фотографию:

— Здесь вы… до античной статуи не дотягиваете. Но экспрессия, движение!

— Вот видите. Античная статуя. А вы: античную статую — на пять лет.

— Конечно, на пять лет. За глупость. Вы знаете, кто это?

Она показала пальцем на портрет неизвестного мне человека с большим лбом и в пенсне.

Я не знал, но решил смело предположить:

— Коперник.

Удивлению девицы не было предела:

— Кто?

— Коперник.

Я недавно играл роль Коперника и уже готовился начать монолог: «О я, несущий свет туда, где мрак невежества людей околдовал», но вовремя понял, что после такого монолога меня точно отправят в психушку, и спросил:

— И кто это?

— Луначарский.

Я искренне удивился:

— Зачем он тут?

— Потому что вы находитесь в приемной министра культуры. И вовсе не в застенке. И я вовсе не следователь.

Теперь настала моя очередь удивляться:

— Министра культуры?! Зачем я ему понадобился?

— Не ему, а ей. Министр — дама. И еще какая дама!

— И что она от меня хочет, эта дама — министр культуры?

— Кто вы по профессии? Начинающий нудист широкого диапазона?

— Вообще-то я актер, работал в театре. Но меня оттуда выгнали.

— За что?

— По собственному желанию. А вообще-то за злостное хулиганство.

— Опять хулиганство! С вами не соскучишься! И что вы натворили? Разделись на сцене? Судя по всему, побегать где-нибудь нагишом в людном месте для вас дело плевое. И вы…

Не закончив фразу, она вскочила и пулей вылетела на балкон. Большая дверь распахнулась, и на пороге появилась дама. Именно Дама. В строгом светло-сером костюме, в туфлях на высоких каблуках. Не иначе как министр.

6. Четыре