— Уберите ее отсюда! — приказал Лоренс.

Девушка повернула к ним свое маленькое личико. Они с недоумением уставились на заплаканные глаза и дрожащие губы, переминаясь с ноги на ногу и выглядя неимоверно глупо. Один из них неловко проговорил:

— Лучше бы вам уйти, мисс.

Другой протянул ей руку.

— Пойдемте, мисс, позвольте, я вам помогу.

— Нет, я не сделаю ни шагу! — упрямо проговорила девушка и замотала головой так энергично, что локоны разлетелись во все стороны.

— Да не стойте же вы, как истуканы, поднимите ее! — взорвался Лоренс и нагнулся, пытаясь ослабить ее хватку на своих коленях.

Руки Мэй Селлерс оказались совсем крошечными. Маленькие мягкие пальцы оплели его руки, словно лоза, и он вдруг почувствовал странное стеснение в груди. Сжав их, он поднялся, увлекая ее за собой. Она не сопротивлялась. Ее голова оказалась ниже уровня его плеч.

Была ли она взрослой или это ребенок, притворяющийся женщиной? — гадал он, рассматривая ее вблизи и более пристально. В ней не больше пяти футов и трех дюймов, но нет — это не ребенок, просто миниатюрная девушка двадцати с небольшим лет в заношенных голубых джинсах и вытянувшемся хлопчатобумажном свитере. Однако в ней не было ничего мальчишеского. Она казалась на удивление женственной, хотя ему и было непонятно почему.

— Ваша мать жива, мистер Хейз, — мягко сказала Мэй Селлерс. — Она стара, больна и одинока. И очень нуждается в вас.

— Хотите сказать, нуждается в деньгах, — цинично изогнув губы, произнес он.

Время от времени Лоренс задавался вопросом: не разыщет ли однажды его мать и не попросит ли денег. Он не знал, даст ли ей хоть что-нибудь, случись такое. Соглашение о разводе предусматривало выплату ей значительной суммы, уверял его отец, на большее она претендовать не может. Но, по словам того же отца, мать всегда была экстравагантной и, рано или поздно растратив все деньги, могла попросить еще.

Мэй Селлерс вздохнула.

— Да, она небогата. Все, что у нее есть, — это пенсия, и после оплаты счетов у нее почти ничего не остается. Но я забочусь о том, чтобы она питалась три раза в день, и…

— Вы заботитесь о том, чтобы она питалась три раза в день? — резко прервал ее Лоренс.

— Она живет у меня.

Господи, неужели девушка — ее дочь? Мысль, пришедшая в голову, ему совсем не понравилась. Неужели это его единоутробная сестра, дочь того человека, с которым сбежала его мать двадцать пять лет назад? Он еще внимательнее всмотрелся в ее лицо, ища какого-нибудь сходства, но решительно ничего не обнаружил. Девушка не была похожа на его мать.

— Я содержу нечто вроде пансиона, — пояснила Мэй Селлерс. — Местная социальная служба присылает ко мне пожилых людей, нуждающихся в дешевом жилье. Так ко мне попала и ваша мать, это случилось четыре месяца назад. Она очень плоха: на будущей неделе ей исполнится шестьдесят пять, но выглядит она намного старше. У нее была очень тяжелая жизнь. Она рассказала мне, что объездила чуть ли не все штаты, пела в дешевых ресторанах и барах, получая мизерную плату, которой хватало только на то, чтобы свести концы с концами. Я думала, что у нее нет родственников, пока однажды она не рассказала о вас.

Все это время она думала о вас, у нее есть ваши фотографии и вырезки из газет, наклеенные в альбом, который сопровождал ее повсюду. Она все на свете отдала бы за то, чтобы хотя бы раз увидеть вас. Вы — единственное, что осталось у нее в этой жизни, и она больна. Врачи считают, что долго ей не протянуть.

Лоренса бесило присутствие в комнате всей этой компании — трех охранников, миссис Райан, ее безмозглой помощницы, которые с явным сочувствием внимали рассказчице. Они переводили взгляды с выразительного, взволнованного лица девушки на его застывшую холодную физиономию, и их глаза укоряли его за бессердечие.

— Моя мать двадцать пять лет назад предпочла уйти к какому-то мужчине, без сожаления оставив меня и моего отца, — хрипло проговорил Лоренс. — Теперь слишком поздно поворачивать все вспять и просить о сочувствии, но, если вы оставите секретарше адрес, я позабочусь, чтобы ей выплачивали какое-нибудь содержание.

— Не это ей нужно! — воскликнула Мэй Селлерс. — Она хочет встретиться с вами!

— Но я не хочу встречаться с ней! А сейчас я очень занят и должен идти.

— Я не уйду отсюда, пока вы не пообещаете хотя бы раз навестить ее!

Лоренс процедил, обращаясь к охранникам:

— Да выведите же ее отсюда.

Те шагнули вперед.

— Пожалуйста, пойдемте, мисс.

Она уселась в кресло Лоренса. В ореховых глазах читался вызов, локоны беспорядочно разметались вокруг маленького лица.

— Я не сдвинусь с места!

Охранники беспомощно смотрели на босса.

— Поднимите ее и вынесите, — прорычал он. — Иначе лишитесь работы!

Подстегнутая угрозой троица ухватила Мэй Селлерс за руки и за ноги и, несмотря на ее сопротивление, понесла к двери.

— Разве можно быть таким жестоким? Что бы она ни совершила многие годы назад, она по-прежнему остается вашей матерью!

— Ей следовало бы помнить об этом многие годы назад. В следующий раз, если посмеете вернуться, я выброшу вас в окно! — прокричал он вслед удаляющейся рыжеватой головке, немало удивляясь своей необычной горячности.

Никогда прежде он не выходил из себя. Во всем виновата эта особа — она довела его до белого каления. Лоренс намерен был выкинуть из памяти все, что услышал о матери. Нельзя простым поворотом выключателя заставить забыть о годах предательства и просить о прощении спустя столько лет. В другой раз Мэй Селлерс не застанет его врасплох. Впрочем, он надеялся, что другого раза просто не будет.

Покидая офис несколькими минутами позже, Лоренс велел миссис Райан выяснить, как Мэй Селлерс удалось пробраться на его этаж и позаботиться, чтобы это не случилось впредь.

— Она никак не могла миновать регистратора, и тем более — незамеченной добраться до лифта. Выясните, кто дежурил сегодня утром и кто стоял у лифта. Охрана, похоже, совсем распустилась. Я хочу, чтобы завтра им устроили внезапную проверку. Посмотрим, какова их бдительность на деле!

— Да, сэр.

Голос миссис Райан звучал довольно кротко, но Лоренс слишком хорошо ее знал. Она редко называла его «сэр», а если уж обращалась так, это было явным признаком скрытого негодования. Он заметил в ее обычно спокойных карих глазах красноватое пламя. Миссис Райан явно не одобряла способа, которым он разделался с непрошеной посетительницей. Ей не дано было понять, какие чувства испытывает Лоренс. Мать миссис Райан не бросала ее в десятилетнем возрасте.

— Не смотрите на меня так! — сердито сказал он и зашагал к лифту, чувствуя, что действительно поступил грубо, и коря себя за это.