Брунетти сразу же позвонил по номеру, который дал ему Марешалло Бернарди.

— Бортот, — откликнулся доктор.

— Доброе утро, доктор, с вами говорит комиссар Гвидо Брунетти из венецианского полицейского управления. — Привыкший к тому, что люди обычно спрашивают, зачем он звонит, он сделал паузу. Но Бортот промолчал, и Брунетти продолжил: — Я звоню по поводу трупа, который был обнаружен вчера. И кольца, которое нашли рядом с трупом…

— Да, комиссар?

— Мне хотелось бы знать, где именно было найдено кольцо.

— На тот момент его не было на кости пальца, если вы это имеете в виду. Но не думаю, что так было с самого начала.

— Будьте так любезны, поясните, что вы имеете в виду.

— Трудно сказать, что там произошло, комиссар. Ясно одно: от тела почти ничего не осталось. Полевые грызуны, знаете ли. Это вполне естественно, учитывая тот факт, что труп пролежал в земле достаточно долгое время. Не хватает некоторых костей и внутренних органов, а те, что удалось найти, значительно повреждены. Так что теперь трудно сказать, где могло находиться кольцо, когда тело закопали в землю.

— Закопали?

— Есть основание утверждать, что его застрелили.

— Застрелили?

— У основания черепа обнаружено только одно маленькое отверстие, не больше двух сантиметров в диаметре.

— Только одно?

— Да.

— А пуля?

— Мои ассистенты использовали обычную сетку, когда просеивали землю в поисках останков. Так что если бы пуля и была там, а точнее, то, что от нее осталось, они могли ее просто не заметить.

— Скажите, полиция все еще продолжает поиски?

— Не знаю, комиссар.

— Вы собираетесь проводить судебно-медицинскую экспертизу?

— Да. Сегодня вечером.

— Дайте мне знать о результатах.

— Я не совсем понимаю, каких результатов вы ждете, комиссар.

— Пол, возраст, причина смерти.

— О возрасте я вам и так могу сказать: приблизительно лет двадцать. Сомневаюсь, что результаты судебно-медицинской экспертизы смогли бы опровергнуть мое мнение и я смог бы что-нибудь добавить по этому вопросу. Судя по длине костей, пол, по всей вероятности, мужской. И я полагаю, что причиной смерти был все-таки выстрел в голову.

— А вы сможете это доказать?

— Это будет зависеть от того, что мне удастся найти.

— В каком состоянии было тело, когда его нашли?

— Вы хотите знать, что от него осталось?

— Да.

— Достаточно для того, чтобы взять образцы тканей и крови. Большая часть ткани отсутствует — съедена, как я вам уже сказал. Но некоторые наиболее крупные кости и связки, особенно на бедрах и голенях, неплохо сохранились.

— Когда вы сможете сообщить мне о результатах судмедэкспертизы, Dottore?

— А чем вызвана такая спешка, комиссар? В конце концов, труп пролежал в земле больше года.

— Я беспокоюсь о его семье, Dottore. О семье, а не о деталях расследования.

— Вы имеете в виду кольцо?

— Да. Если речь идет о пропавшем Лоренцони, полагаю, им нужно сообщить об этом как можно быстрее.

— Комиссар, не думаю, что на данный момент я имею право утверждать, что это именно он. Я вам уже сообщил обо всем, что мне удалось выяснить. Пока у меня не будет стоматологической медицинской карты пропавшего, я не смогу сказать ничего определенного, кроме пола, возраста, причины смерти и как давно она наступила.

— А как вы сами считаете?

— Сколько лет прошло с тех пор, как он пропал?

— Около двух.

За этими словами последовала долгая пауза.

— Тогда это возможно. Исходя из того, что я видел… Но мне все-таки необходима эта карта, чтобы окончательно в этом убедиться.

— Я свяжусь с семьей и попрошу у них все, чем они располагают. Как только я получу эти данные, я отправлю их вам по факсу.

— Очень вам благодарен, комиссар. Честно говоря, мне никогда не нравилось разговаривать с семьями.

Честно говоря, Брунетти не представлял себе, кому в данной ситуации это может понравиться. Но он предпочел не сообщать об этом доктору, сказав только, что позвонит ему вечером, чтобы выяснить, подтвердила ли судмедэкспертиза его предположения.

Положив трубку, Брунетти повернулся к Вьянелло:

— Ну, все слышал?

— Достаточно. Если вы хотите известить семью, я сейчас же позвоню в Беллуно и узнаю, не удалось ли обнаружить пулю. Если нет, скажу, чтобы они отправлялись на поле и продолжали поиски, пока не найдут ее.

Расценив кивок Брунетти как благодарность и согласие, Вьянелло покинул кабинет. Когда он ушел, Брунетти вытащил из нижнего ящика своего стола толстую телефонную книгу и принялся листать ее в поисках буквы «Л». Он нашел сразу трех Лоренцони, проживающих по одному и тому же адресу, на площади Сан-Марко: «Лудовико, адвокат», «Маурицио, инженер» и «Корнелия», без указания профессии.

Он уже собрался позвонить, но, вместо того чтобы поднять трубку, встал из-за стола и отправился вниз, к синьорине Элеттре.

Когда он вошел в приемную своего начальника, вице-квесторе[4]Джузеппе Патты, его секретарша, Элеттра Дзорци, разговаривала по телефону. Увидев Брунетти, она улыбнулась и подняла кверху палец с пунцовым, гладко отполированным ногтем, дав ему знак, что заканчивает разговор. Брунетти подошел к столу. Рассеянно слушая ее болтовню, он одновременно просматривал заголовки в газете, лежащей на столе. Он уже привык читать вверх ногами: этот навык не раз выручал его в трудной ситуации. «L'Esule di Hammamet»,[5]гласила передовица, и Брунетти задумался, почему бывших политических деятелей, сбежавших из страны, чтобы избежать ареста, упорно называют не беглецами, а изгнанниками.

— Ладно, увидимся в восемь, — проворковала синьорина Элеттра и, прежде чем положить трубку, нежно пропела: — Чао, дорогой.

Чье сердце затрепетало от звуков этого чарующего бархатного голоса? Кто, скажите на милость, сегодня вечером удостоится чести таять под взглядом ее пленительных черных глаз?

— Новое увлечение? — спросил Брунетти (только задним числом сообразив, насколько бестактным, должно быть, прозвучал его вопрос).

Но даже если это и была бестактность, синьорина Элеттра не обратила на нее никакого внимания.

— Magari,[6]— с досадой проговорила она, — если бы… Это мой страховой агент. Я встречаюсь с ним раз в год: он покупает мне бокал вина, а я отдаю ему месячную зарплату.