Без причины не бывает. И Нертов старательно искал ее. Искал, потому, что где-то рядом мог ходить негодяй, заставивший солдата переступить ту черту, за которой в лучшем случае только смерть.

А где-то, глубоко задавленный множеством пустых допросов, спрятался червячок сомнения. Неясным было, что произошло на складе оружия, который сдал под охрану своему сменщику Керимбаев за несколько минут до роковых выстрелов. При внимательном осмотре хранилищ на одном из них оказалась поврежденной пластилиновая пломба. Может, конечно, ее случайно повредил кто-то из часовых при сдаче-приеме поста?

Алексей потребовал провести ревизию хранилища. Вроде бы все оружие оказалось в наличии. Впрочем, любую проверку можно проводить двумя способами: формально (ящики 1,2,3… в наличии, оружие цело) или, как положено, сверяя номера на каждом автомате, на каждом штык-ноже с реестром.

Чего же так беспокоится Зам-дознаватель? — Что-что, а в его искренность верилось с трудом. Да, «следственные» эксперименты он ставить умеет (что стоит тот один, с челюстью?). Но хорошие показатели части этому режиссюристу явно нужнее, чем лишняя «палка». Впрочем, может, действительно, все дело в злосчастном танке?..

Нертов попытался поработать через особистов — снова пустышка — чекисты сказали, что информации нет. Тогда он пошел проверенным путем: потихоньку переговорил с несколькими солдатиками — эти знают если не все, то почти все. Только надо уметь найти с ними общий язык. Чтобы убедились ребята — не враг-офицер рядом, нет ему нужды подлянку делать, дембель тормозить.

Еще со срочной Алексей помнил, с каким недоверием относились в команде ко всяким заезжим «крючкам»: вы приехали-уехали, а нам здесь служить и служить. Сейчас, по-видимому, ситуация складывалась именно такая. Даже залетчик Вася прятал глаза, да отмалчивался. Только буркнул напоследок:

— Вам надо — вы и проверяйте — все равно бесполезно. Один раз склад шмонали, а теперь там все чисто. Кого надо — всех купили…

И ушел, оставив Нертова задумчиво курить, соображая, где же был прокол. Впрочем, прокол был. И это ясно, как божий день: надо было самому присутствовать в хранилище на сверке. Точно.

И вот Алексей под предлогом необходимости проведения дополнительно осмотра (Москва все равно потребует!) в сопровождении понятых и прапорщика Тишко, в ведении которого находился склад, снова на Территории. Понятые перекладывали с места на место ящики с оружием, а Тишко с Нертовым по ведомостям сверяли номера автоматов и винтовок.

Пока шло следствие, Тишко был временно отстранен от несения службы, а формально находился на обследовании в связи с нервной перегрузкой. Видимо, ему придется уходить в другую часть, хотя прокурор уже намекнул Алексею, что дело в отношении Тишко придется прекращать — необходимая оборона и только.

— А с вами, товарищ старший лейтенант, мы еще разберемся: кто дал право лезть под пули? Мы нужны Родине живыми. Ваша задача не подонков ловить, а следы фиксировать. Военные сами должны были захват организовывать…

— Да я же… Он ведь мог начать стрелять, — Алексей безуспешно пытался возразить, хотя понимал, что если уж шеф сел на своего любимого конька («Мы нужны живыми», а по сути: «Ты, дурак, пулю получишь — мне отвечать»), его никакими силами с этого пути не свернуть.

— Идите. Сейчас выполняйте свои обязанности. Читайте кодекс. Проведете баллистическую экспертизу по этому прапорщику отдельно. И побыстрее — мне уже рассказали, как все было. Чистая необходимая оборона. По этому эпизоду вынести постановление о прекращении дела за отсутствием состава и все силы — на Керимбаева…

Все силы на Керимбаева. Легко сказать. Может, формально Тишко и был прав, но ведь можно было взять Керимбаева живым. Можно.

Когда открывали последний ящик со снайперскими винтовками, Тишко выдохнул:

— Ну, вроде, все в порядке. Зря вы не поверили ревизии. Керимбаев, конечно, сволочь, но вряд ли он успел залезть в склад.

— Диктуйте номера, — Алексей злился на себя за глупую затею с повторным осмотром и жалел потерянное время, которое можно было бы потратить на очередной допрос.

— 22–18.

— Отметил.

— 22–19.

— Отметил.

— 22–20.

— Есть.

— 22–21.

— Следующий.

— Все. Тишко выпрямился. Была последняя.

— А номер 22–22 пропустили? — Алексей посмотрел на Тишко и заметил, как тот переменился в лице, — где номер четыре двойки?..

Хотя все ящики переставили уже раза по три — снайперской винтовки № 2222 в помещении склада не оказалось…

Нертов, составил протокол, прилепил поверх печати Тишко еще свою, прокурорскую, на двери склада, посадил прапорщика в УАЗик (придется повторно допрашивать) и поехал докладываться по ЗАС прокурору: придется вешать на часть еще одну «палку».

* * *

Теперь поведение Керимбаева при желании объяснить было можно: Утащил солдат с дуру винтовку куда-нибудь в ближайшие кусты, чтобы впоследствии попытаться продать. Разводящий при смене постов мог заметить срыв печати и пообещать разобраться. Или, еще проще, от самого же Керимбаева узнал о краже и, надеясь на скорый дембель, потребовал, чтобы тот вернул оружие. А может, просто решил сам подзаработать, лишив таким образом товарища дополнительных денег — во всяком случае возникла ссора и Керимбаев разрядил свой автомат.

То, что все равно его поведение нелогично — так придурок же: не подумал о последствиях — подобных случаев Нертов видел немало. О какой логике можно было говорить, когда двое дезертиров, за которыми он гонялся по тайге, объясняли свои действия тем, что, дескать, хотели года четыре пожить в лесу, промышляя охотой, а потом сдаться (якобы срок привлечения к ответственности пройдет)? Детский лепет, да и только.

Что-то похожее могло быть и с Керимбаевым. Только непонятно, почему ничего не сказал ефрейтор, сменивший его на посту у склада? — Ведь, если разводящий заметил нарушение пломбы — новый часовой должен был об этом знать. Значит, все же сам Керимбаев рассказал разводящему о винтовке. Значит ли?…

— Нертов уже замучился допрашивать — передопрашивать и Тишко, и сменщика Керимбаева — ефрейтора Григорьева. Прапорщик (и ему-то Алексей верил) утверждал, что хотя оружие не сверял уже несколько месяцев поштучно, но никого постороннего на складе не было, а сам он, естественно, из своего склада «ствол» не потянул бы — кто же еще отвечать будет. Замок на складе открыть — дело плевое (сколько раз просил начбоя, чтобы сменили!). Но склад-то все время под охраной, да и опечатан к тому же.

Григорьев, поняв наконец, что ему скорый дембель не светит, начал судорожно вспоминать всякие нужные и ненужные подробности армейской жизни:

— Керимбаев, он, гад, все время пытался спать на посту. Об этом все знают. Серега, ну, тот разводящий, которого он грохнул, не раз предупреждал, что вложит ротному, если поймает спящим на посту. Да, видно, не успел. Но, когда мы менялись, Нурик не спал. Правда, какой-то дерганый был, сказал, что проблема есть. Серега ему: «Ты, мол, затрахал уже своими проблемами, давай, скорее меняйся», а Нурик в ответ что-то заворчал по-своему и пошел.