– Будь добра, принеси газеты.

У Дебры расширились глаза.

– Ты думаешь, может быть, что-нибудь в «Сане»?

– Нет, просто хочу узнать, что делается в мире.

В заголовках об экономическом спаде и напряженности в районе Персидского залива Лауре виделась какая-то противоестественная обыденность.

– Дождь идет.

– Уже перестал. Принеси газеты, малышка. Пожалуйста.

Не дожидаясь ответа, Лаура открыла нижний ящик стола и достала миксер. Когда Дебра вернулась с «Уолл-стрит джорнел» под мышкой и раскрытой «Сан» в руках, Лаура энергично взбивала деревянной ложкой тесто для вафель. Она вылила порцию в раскаленную вафельницу, и шипение теста заглушило шелест газетных страниц. Вафли были готовы как раз к тому моменту, когда Дебра отложила газету в сторону.

– Ничего, – с отвращением промолвила она. – Где он?

Лаура вилкой выложила вафли на тарелку.

– Не знаю.

– Что с ним случилось?

– Хочешь, я взобью сливки?

– Нет! Я не буду есть, мама.

– Ты должна поесть. Ты же любишь вафли.

– Я уже сказала тебе, что не хочу есть.

– Тебе надо поесть.

– Я не могу! – И, встав из-за стола, Дебра исчезла в коридоре.

Лаура резко ощутила свое одиночество.

– Ты куда?

Она поняла, что в глубине души хочет, чтобы Дебра осталась дома, – хотя бы для того, чтобы рядом была живая душа. Однако разум подсказывал ей – Дебру надо отправить в школу, дабы оградить ее от потрясений.

– За учебниками, – донеслось издали.

Лаура тупо уставилась на тарелку с вафлями, которую держала в руках, потом перевела взгляд на вафельницу, посмотрела на оставшееся тесто и залила вторую порцию. Когда Дебра вернулась, вторая порция вафель была готова и на подходе была уже третья.

– Я действительно хочу остаться дома.

– Я знаю, – ответила Лаура, взбивая сливки, – но в этом нет необходимости.

– А что мне сказать своим друзьям?

– Можешь сказать, что хочешь. Но незачем поднимать панику. Я уверена, что все в порядке. Все прекрасно объяснится. Твой отец вернется домой, Дебра. Я знаю, что он вернется.

– Я рада, что хоть кто-то из нас сохраняет чувство уверенности.

Лаура ни в чем не была уверена, и с каждой минутой ей все труднее становилось сохранять твердость. Чем больше проходило времени, тем более зловещие перспективы ей рисовались и тем меньшую уверенность она ощущала. Но она была оптимисткой по природе. Хотя бы ради Дебры она должна трезво мыслить.

– Я уверена. – Лаура взглянула на часы: – Десять минут восьмого. – Автобус подъезжал в двадцать минут восьмого. – Тебе пора. Дженна уже ждет. – Дженна была лучшей подругой Дебры, они дружили с начальной школы. То, что она жила на соседней улице, было веским аргументом для Фраев, когда они приобретали этот дом.

– Ты сообщишь мне, если тебе удастся что-то узнать? – спросила Дебра испуганно, когда Лаура провожала ее к двери.

– Ага.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Более или менее удовлетворенная, Дебра подняла воротник кожаной куртки, перекинула рюкзак через плечо и вышла из дома. Как только она свернула на улицу и исчезла за соседской изгородью, Лаура кинулась к телефону.

С точки зрения Лауры, Дафна Филлипс была самой шикарной женщиной Гемпширского округа. Высокая и элегантная, с густыми волосами медового цвета, которые она обычно завязывала сзади мягким узлом, изысканно владеющая макияжем и обладающая безупречным вкусом, она поистине выделялась среди всех. К тому же она была еще и умна. Дафна окончила школу юриспруденции с самыми высокими оценками и оставалась, на взгляд Лауры, самым компетентным юристом в области криминального права среди остальных десяти коллег, работавших с ней в фирме. Кроме того, она обладала тактом. Она знала, когда говорить и когда следует промолчать, когда вступить в спор и когда лучше придержать язык за зубами. А для такого городка, как Нортгемптон, это было немаловажным.

Лаура и Дафна были лучшими подругами еще со школьных времен. Они вместе учились, вместе ходили на свидания, вместе проводили летние каникулы. Дафна первой узнала о том, что Лаура бросает колледж и выходит замуж за Джеффа; Лаура первой узнала о том, что Дафна принята в Йель. Благодаря рассказам Дафны Лаура знакомилась с правом; Дафна познавала материнство, впитывая опыт Лауры. Они пользовались услугами одного и того же парикмахера, одной и той же портнихи, ходили к одному гинекологу. Они были ближе чем сестры.

Сейчас Лаура нуждалась в помощи именно такого близкого человека, поэтому почувствовала облегчение, когда Дафна ворвалась в дом спустя полчаса после ее звонка.

– Расскажи мне все снова, – распорядилась Дафна. – Он вовсе не появлялся дома со вчерашнего вечера?

– Да. Я уже изо всех сил пыталась вспомнить, не предупреждал ли он меня о чем-нибудь, но, даже если бы у него и были планы на ночь, он взял бы с собой сумку. Я осмотрела весь дом – ванную, спальню, шкаф. Все вещи на месте.

Затем она рассказала Дафне о том, что звонила Дэвиду, секретарше Джеффа и в полицию.

– Может, он где-нибудь с друзьями? – предположила Дафна.

– Всю ночь? Это не похоже на Джеффа.

– Может, встретился с каким-нибудь старым другом?

Лаура пожала плечами.

– С кем? – У Джеффа было не много старых друзей. Он был не сентиментален.

– Может, он где-нибудь надрался и вырубился?

– Он не пьет.

Дафна приподняла бровь:

– Он пьет.

– Одну-две рюмки, не более, – повторила Лаура. – Он никогда не бывает пьяным. Это исключено. Но даже если бы это произошло, бармен вышвырнул бы его прочь либо позвонил в полицию или мне.

– А не мог он куда-нибудь отправиться с коллегами из офиса? – поинтересовалась Дафна.

– У него нет с ними близких отношений. Его теннисная четверка – единственные люди, с кем он общается. У Джеффа нет близких друзей. Вся его жизнь – это семья. – В полной растерянности она запустила руки в волосы. – Это совсем на него не похоже, Даф, – еле слышно промолвила она. – Если он говорит, что будет дома в шесть, то всегда приходит в шесть. Если он говорит, что задерживается на час, то задерживается на час. Он очень организованный человек, очень пунктуальный и абсолютно предсказуемый. – С Деброй нужно было быть мужественной, с Дафной в этом не было необходимости. – Уже час как рассвело. Даже если полиция ослепла, а он попал в автокатастрофу, кто-нибудь уже это заметил бы. – Почувствовав, что у нее дрожат колени, Лаура выдвинула табурет и опустилась на него.