Здание театра было совсем не похоже на то, каким его себе представлял Лев. Он думал, что увидит какое-нибудь современное здание из стекла и бетона, какие сейчас можно встретить на каждом шагу. Все-таки это был современный театр, а не Большой, который был построен еще в позапрошлом веке. Но его ожидания оказались напрасными. Театр находился в старинном двухэтажном здании прошлого века. Фасад здания украшала красивая лепнина, а по краям широкой лестницы величественно восседали два огромных льва. Кроме того, фасад был тщательно отреставрирован, отчего казался еще более красивым. Гуров постоял некоторое время, разглядывая здание театра и размышляя над тем, что памятники архитектуры надо все-таки сохранять, а не сносить, как это делал прошлый мэр.

Снова подул прохладный ветерок, и сыщик поспешил внутрь. Известное выражение, что театр начинается с вешалки, находило здесь свое подтверждение. В фойе на первом этаже находился большой и вместительный гардероб, за стойкой которого сидела пожилая женщина, читавшая какой-то журнал. Увидев Гурова, она встала и вышла ему навстречу.

– Здравствуйте. Кого-то хотели видеть? – был первый вопрос женщины.

Ее голос был хорошо поставлен, и Лев Иванович сразу понял, что, скорее всего, она раньше сама выходила на сцену.

– Да. Мне бы хотелось встретиться с вашим главным… – Гуров запнулся, подбирая подходящее слово.

В действительности он не знал, кто тут занимает главное место и как называется эта должность: директор, или режиссер, или, может быть, продюсер. Хрен его знает.

Женщина с интересом смотрела на сыщика, пытаясь понять, что он имеет в виду. Наступила неловкая пауза, и Гуров решил обойтись без долгих объяснений, достав свою «корочку».

– Я по поводу вчерашнего убийства.

– Ах вот оно что, – спохватилась гардеробщица. – Так вам к нашему режиссеру Григоровичу. Его кабинет находится на втором этаже. Там на дверях будет висеть табличка с его фамилией, так что мимо не пройдете, – быстро объяснила она и тут же добавила, приложив руки к груди: – Какое горе, какое горе! Ведь он был так молод…

«Надо бы потом поговорить с ней. Возможно, она видела, кто первым выходил из театра. Не исключено, что это мог быть убийца», – подумал Гуров и, поблагодарив женщину, стал подниматься по лестнице.

Нужно сказать, что и внутри здания тоже был порядок. Недавно здесь был сделан ремонт. Стены покрыты современной фактурной краской, которая под определенным светом играла разными оттенками. На окнах Гуров успел заметить новенькие тяжелые бархатные шторы с ламбрекенами. Понятно, что кто-то вложил сюда хорошие деньги, размышлял сыщик, поднимаясь по лестнице. Эта привычка подмечать всякие мелочи выработалась у него давно, когда он еще только начинал работу в органах. Он сразу смекнул, что разного рода мелочи, на которые многие его коллеги не обращали внимания, на поверку оказывались очень важными уликами или доказательствами.

Поднявшись на второй этаж, Лев оказался на перепутье. Дело в том, что лестница делила коридор на две равные половины, и поэтому понять, где находился кабинет режиссера, не представлялось возможным. Секунду подумав, сыщик решил идти наобум. Гардеробщица ведь говорила о табличке на дверях режиссера, а значит, в любом случае долго искать не придется. По пути Гурову встретились несколько человек, одетые в старинные одежды. Дойдя почти до конца крыла, Лев понял, что ошибся в своем выборе. Как раз в это время буквально в двух шагах от него открылась дверь, и из нее вышел мальчик в костюме пажа. Гуров шагнул к нему навстречу.

– Ты не подскажешь, где находится кабинет режиссера Григоровича?

Когда «паж» приблизился, Гуров смог разглядеть его получше. И это был никакой не мальчик, как показалось сначала Гурову, а довольно взрослый молодой человек.

– Вам в обратную сторону. – Актер показал рукой в сторону другого крыла. – После лестницы третья дверь, – объяснил «паж» и поспешил удалиться.

«Кого тут можно будет найти? Да здесь так загримируют, что родная мать не узнает», – подумал Гуров, смотря вслед уходящему артисту.

Через три минуты сыщик уже стоял перед дверью с табличкой, на которой было написано: «Вениамин Сигизмундович Григорович». «Ну и имя, хрен выговоришь», – подумал Гуров. Постучав в дверь, он, не дожидаясь разрешения, вошел в кабинет. За массивным дубовым столом сидел мужчина средних лет, примерно одного возраста с Гуровым, в безупречном костюме и с ярким шелковым платком на шее. При появлении сыщика режиссер поднял вверх правую бровь.

– Чем могу служить? – Он отложил в сторону какие-то бумаги.

Гуров, ничего не отвечая, прошел к столу и, развернув свое удостоверение, показал его хозяину кабинета.

– А-а, понятно. Вы по поводу вчерашнего убийства нашего артиста? Но вчера у нас уже были ваши коллеги… – Режиссер развел руками.

– Дело серьезное, поэтому я думаю, вам еще не раз придется встречаться с нами и отвечать на вопросы.

– Ну что же, готов ответить на все ваши вопросы. Прошу. – Режиссер показал на широкое кресло, стоящее напротив. – Чай, кофе?

– Нет, благодарю, – отказался Гуров.

Режиссер откинулся на спинку кресла, всем своим видом показывая, что готов к допросу. При близком рассмотрении Гуров смог сделать некоторые выводы в отношении собеседника. Ну, во-первых, темные круги под глазами и нездоровый цвет лица говорили о том, что Григорович не прочь был пропустить рюмку-другую. Во-вторых, он не мог долгое время смотреть в глаза сыщику, постоянно отворачиваясь то к окну, то к шкафу, который стоял слева. А это уже говорило о том, что за ним были какие-нибудь грешки: может, он был не в ладах с налоговыми декларациями. Честные люди, как правило, смотрят в глаза собеседнику.

– Давайте начнем с самого начала, – Гуров отбросил ненужные мысли.

Ему сейчас надо было составить картину произошедшего вчера, чтобы знать, от чего отталкиваться, ведь он даже фамилию убитого не знал. По-хорошему надо было сначала забрать документы из Пятницкого РОВД, изучить их, а уж потом отправляться в театр; но по своему долгому опыту Гуров знал, что в таких делах лучше не терять времени. Если преступление не раскрывается по горячим следам, то оно, как это часто бывает, переходит в разряд «глухарей». К тому же люди склонны быстро забывать то, что с ними произошло, – имеется в виду что-то плохое. И, как правило, в первую очередь теряются всякие мелочи, так необходимые сыщику. Поэтому Гуров и отправился сразу сюда. И так уже прошла целая ночь с момента убийства.

– На вчерашний день у нас была назначена премьера спектакля по пьесе известного американского драматурга Гарольда Шелдона. Пьеса называется «Тройка».

Далее режиссер поведал сыщику, что все происходило как обычно. А в конце первого акта, когда на сцене были Полянский и Билиербах и играли главную сцену в первом акте, раздался выстрел. После этого Полянский упал замертво с кровавым пятном в левой части груди. А после этого началось что-то невообразимое. Зрители, сбивая друг друга, понеслись к выходу. Дальше приехала полиция, и после обыска в гримерке убитого была найдена винтовка, после чего полицейские удалились. Таков был рассказ режиссера, из которого Гуров смог сделать только один вывод: Григорович сам не понимает, как такое могло произойти в его театре и кому это было нужно. Его прежде всего интересовало, кто мог стрелять в Полянского. О найденном у него оружии он рассказал как бы вскользь, не придавая этому должного значения, как будто бы это было какое-то недоразумение.