Молодой человек, улыбаясь, смотрел на девушку, и в душе его пели птицы и распускались скромные целомудренные незабудки.

Анна подняла на Вадима изумленные и радостные глаза, их взгляды снова встретились, и…

Через минуту они уже весело хохотали, оставаясь, впрочем, на безопасном расстоянии друг от друга. Но ледяной мостик недоверия, неизвестности и незнакомства уже стремительно таял. Льдины ломались вовсю, как сухое печенье! И, увлекаемые радостным, бурным потоком хлынувшего вдруг половодья свежих и радостных чувств, молодые люди хохотали и махали руками горящим окнам дома. Там, оказывается, ждали их обоих, и это тоже был перст судьбы, причем — указательный! В том уже не было никаких сомнений.

До серебряного карандаша, уже почти занесенного снегом, и до невероятного приключения им оставалось совсем немного. Пожалуй, всего несколько часов.

Они вышли на минутку подышать свежим морозцем, уже за полночь. Каждому нужно было слегка проветриться и заодно привести в порядок чувства и мысли, разметавшиеся, точно волосы на подушке. А если это можно было сделать вместе, то почему бы и нет?

У входа в парк, под дремлющим фонарем, они решили задержаться. Поскольку обоим нужна была не прогулка, а лишь смена обстановки. Веселая компания хмельных и изобретательных на выдумки добрых друзей всегда несет в себе опасность слегка утомить, поэтому мужчины изредка выходят курить, а дамы — чистить перышки и пудрить носики.

— Ну, как тебе? — спросил он. — Не правда ли, они все отличные ребята!

— Да, пожалуй, — кивнула она.

Ветер усиливался, шелестя и раскачивая над ними голую древесную крону, а под ногами пробегала сухая шаловливая поземка. Она играла снегом, словно невесомыми ватными шариками, разбрасывала одни сугробы и тут же наметала новые. Один из таких порывов неожиданно сдул верхушку длинного холмика прямо возле ног Анны и Вадима. И они увидели полузасыпанный карандаш серебряного цвета, точно оклеенный волшебной рождественской бумагой.

— Смотри! — сказала Анна. — Какая прелесть!

Вадим, просияв оттого, что девушка впервые за вечер сказала ему «ты», бросился на карандаш как отважный и верный бультерьер. Через секунду он уже подал его девушке. Но Анна, не обращая внимания на эту находку, вдруг потянулась к его руке и коснулась локтя молодого человека.

— Какая у тебя интересная рука, Вадим! — прошептала она.

— В каком смысле? — напряженно улыбнулся молодой человек. Другою рукой он придерживал спадающую с плеч куртку. Пальчики девушки легко пробежали от короткого рукава рубашки до запястья.

— Да вот же, смотри! — она указывала на несколько маленьких темно-коричневых пятнышек, почти точек, рассыпанных по коже и еле различимых в полутьме ленивого фонаря.

«Глазастая-то какая», — с невольным уважением подумал молодой человек и прибавил уже вслух, пожимая плечами:

— Это? Всего лишь родинки. Самые обыкновенные.

— Что значит — обыкновенные? Смотри, как они необыкновенно расположены, — покачала головой девушка. — Видишь — точка? Потом — две, и вон — еще одна.

— Ага, — согласился Вадим. — А потом опять две и еще одна.

— Как будто два соединенных ромбика, — улыбнулась она. И молодому человеку показалось, что Анна даже дыхание затаила от нежданно проснувшегося странного интереса. Он тоже взглянул на свою руку внимательнее, слегка нахмурился, прикидывая и примеряясь. Затем решительно покачал головой.

— Нет, можно сделать и поинтереснее. Если соединить не прямыми линиями, а, например, косыми или просто дугами.

И взяв у девушки оброненный кем-то карандаш, молодой человек уверенно повел им по всем точкам, не отрывая грифеля. Карандаш оказался вполне исправным, и теперь на руке Вадима можно было различить нарисованную бледную фигурку — вроде замысловатой гантели или же двух толстых сарделек, соединенных друг с дружкой. А вообще-то это была почти правильная восьмерка, только уложенная набок!

— Эй, поосторожнее, — запоздало вскрикнула Анна. — На себе не показывай!

— Поздно уже, — самодовольно усмехнулся Вадим. — Ну, на что похожа моя линия судьбы?

— Линии судьбы бывают только на ладонях, — не согласилась Анна. — А здесь и вовсе — похоже на гантель или какой-то еще знак… Да-да, точно-точно! Что-то из высшей математики, по-моему.

— Почти, — усмехнулся Вадим. — Это же знак бесконечности. Плюс Бесконечность.

— Правильно, — подтвердила Анна и засмеялась. — А почему именно «плюс»?

— Ну, как… — смешался Вадим. — Не знаю, честно говоря. Мне вот кажется, что он направлен слева направо. А это всегда будет означать «плюс».

— А по-моему, это тебе только кажется, — улыбнулась девушка. Но смотрела она на молодого человека теперь задумчиво. Точно размышляла о чем-то своем или же решалась на что-то. Серебряный карандаш тихо подрагивал в пальчиках Анны, покачиваясь из стороны в сторону, точно неуверенные и неисправные стрелки причудливых новогодних часов.

— Вы знаете, Вадим, — робко улыбнулась Анна, — а ведь мне уже пора…

— Как пора? — не понял молодой человек. — Ночь ведь уже!

— А мне тут недалеко, — пожала она плечами. — Всего несколько остановок. Добегу.

— Нет, так не пойдет, — покачал головой Вадим. — Я вас обязательно провожу.

И так решительно предложил ей руку, что Анна рассмеялась.

— Экий вы скорый! Ну, а с хозяевами-то нужно попрощаться, верно? И не пойдете же вы по морозу без свитера и шапки?

Несмотря на просьбы остаться до утра, благо праздник еще не кончается, Анна быстро собралась и поджидала Вадима возле огромной разлапистой елки. Вадим поспешил изобразить на лице по возможности бодрую и оптимистичную мину; честно говоря, еще час назад он в душе надеялся, что они не расстанутся так скоро. Но и более радикальное продолжение этой ночи он не мог себе представить: все и без того складывалось вовсе не так, как не раз уже бывало с ним в той, предыдущей, будто в одночасье отрезанной холостяцкой жизни.

Анна коснулась рукой колючей веточки, ощупывая пальцами еле заметный бугорок так и не вызревшей шишки. Вокруг, куда ни кинь взгляд, покачивались игрушки величиной с большую монетку — ватные, стеклянные, пластмассовые. Игрушки были из разряда тех, что приносят с собой в гости на хозяйскую елку; а если хотелось запомнить эту рождественскую ночь надолго — забирают с собой, просто снимая с елки по молчаливому благословению хозяев.

— Вы не хотите взять что-нибудь на память об этом вечере? — предложила она.

— Бог с вами, Анна, — притворно испугался Вадим. — Вы говорите так, будто мы с вами расстаемся чуть ли не навеки.

— Ну, не так уж все драматично, — в глазах девушки пробежали лукавые огоньки. — Но на какое-то время расстаться придется; увы, это точно.