чего хотел. В судебных кругах он заработал себе прозвище Акула-Молот. Если вас обвинили в преступлении и Акула-Молот решал, что вы виновны, он, как правило, находил способ упечь вас за решётку. И действовал обычно легальными методами, но не всегда. Потому что, по его твёрдому убеждению, работа есть работа. Её нужно делать. Несмотря ни на что.

Если бы только здешние медсестры придерживались той же философии…

Он снова потянулся к кнопке вызова, и в этот момент штора всколыхнулась, как если бы открылась дверь в палату. Наконец-то…

– Сестра! – позвал Байрон. – Принесите одеяло, здесь как в морозилке! – Штора расправилась, но ему никто не ответил. – Сестра! Эй?

Внезапно по всему его телу пробежали мурашки, и на этот раз не из-за кондиционера. Он почувствовал чьё-то присутствие. В палате был кто-то ещё.

Дети навещали его вечером, но они давно ушли. Может, кто-то из них вернулся?

Штора в изножье закачалась, будто кто-то поскрёб её с другой стороны.

– Кто здесь? – спросил он, хотя не был уверен, что хочет знать ответ.

Вдруг царапанье сместилось вправо, за тумбочку. Затем влево. А в следующий миг вся штора заколыхалась, словно её дёргали сотни пальцев. Долго это не продлилось: пальцы начали тянуть ткань вниз. Стальные кольца, удерживающие штору на длинном прямоугольном карнизе, заскрипели от натуги.

Пиканье монитора сердечного ритма быстро ускорялось. Борясь с болью в груди, старик закричал изо всех сил:

– Сестра!

Штору сорвало, и она опала на пол, как мантия фокусника. Увидев толпящихся в палате людей, Брайан завизжал. Их лица были подсвечены тусклым флуоресцентным светом, придававшим коже болезненный оттенок. Они все были ему знакомы: преступники, которых он отправил в тюрьму за свою долгую карьеру. Никто из них не говорил. Не шевелился. Они просто стояли вокруг его койки и смотрели на него, пока он мочился от страха. Затем из центра группы вперёд выступил мужчина в длинном сером пальто. Он улыбался.

– Кристиан? Это ты? – простонал Байрон. – Ты… ты же умер, – добавил он, едва не поскуливая. – Вы все мертвы.

В груди разлилась боль, как от колючек целого розового куста. Улыбка мужчины в пальто стала шире, и он усмехнулся. Это стало последним, что увидел Байрон, прежде чем его зрение окончательно затуманилось. Он сделал последнюю попытку дотянуться до кнопки вызова, но жизнь покинула его тело раньше. И назойливое пиканье монитора сменилось ровным убаюкивающим гулом.

Глава 5

Утром перед экскурсией мистер Крейн выстроил учеников в коридоре. Перед школой их ждала вереница жёлтых автобусов, казавшихся размытыми из-за густого тумана. Классы по очереди поднялись в салоны. К удивлению Тимоти, Стюарт улыбнулся ему и плюхнулся на соседнее сиденье. Тёмные волосы друга стояли дыбом, веки оставались слегка припухшими после сна, а под нижней губой белела засохшая капля молока с завтрака. Всё как обычно. Вот только после вчерашней ссоры Тимоти не был готов к тому, что между ними всё наладится само собой.

– Блин, ты не поверишь, что вчера было, – немедленно затрещал Стюарт. – Помнишь тот момент в «Войне духов», когда Фристору нужно взобраться по обрыву на одних руках, и нам ни разу это не удавалось, потому что огромные немкары кружат над ним и пытаются выклевать ему глаза, так что в итоге ему не хватает жизни?

– Ну да, – осторожно подтвердил Тимоти. – Это очень сложная часть. – Ему не верилось, что Стюарт действительно больше на него не злился.

– Уже нет, – отрезал тот. – Где-то на середине подъёма, когда прилетели немкары, я заметил справа, на самой границе экрана, небольшой выступ. Ну, я запрыгнул туда, и угадай, что я там нашёл!

Тимоти помотал головой и пожал плечами.

– Пещеру! – Стюарт победно вскинул руки к потолку. – Так потрясно! Её стены были изрезаны всякими странными символами, и там было очень темно, я едва мог видеть.

Он вдруг замолчал, и Тимоти заметил поднявшуюся в автобус рыжую девочку. Она ни на кого не смотрела. Стюарт никак не прокомментировал её появление, но Тимоти хорошо знал друга и практически видел, как в его голове сдвинулись какие-то шестерёнки, будто тот мысленно зачеркнул одну из позиций в списке дел. Стюарт моргнул и продолжил:

– В общем, ползу я такой в темноте и тут вижу, что в меня летит огромный коготь.

Эбигейл прошла в конец автобуса и заняла последнее свободное кресло рядом с ними.

– Я прыгнул в сторону и разнёс его мечом.

– Круто, – сказал Тимоти, постаравшись, чтобы это прозвучало искренне.

Автобус содрогнулся – водитель запустил двигатель. Мистер Крейн в последний раз прошёлся по проходу, проверяя, все ли на месте, и они поехали.

Дорога через холм к реке была ухабистой. Эбигейл Тременс сидела, низко опустив голову. До слуха Тимоти долетало знакомое по вчерашнему уроку тихое щёлканье крышки зажигалки, сопровождаемое скрежетом колёсика о кремень, и он невольно задался вопросом, надела ли она сегодня огнеупорные носки.

Автобус заехал на мост Тафт. На середине реки они проехали мимо маяка Литтл Хаскетомик, стоящего на скалистом выступе выше по течению. Его тусклый луч света ритмично разрезал слои тумана под гудение сирены, предостерегающей лодки, чтобы те держались на безопасном расстоянии. Вскоре автобус свернул на шоссе, а с него – на узкую дорогу через светлую берёзовую рощу. Ещё несколько минут, и впереди показался напоминающий древнегреческий храм Хаскетомикский музей.

– Это всё так… – начал Стюарт, но, поймав сердитый взгляд Тимоти, решил не договаривать.

Они выгрузились из автобусов, и мистер Крейн попросил их встать парами. Тимоти вздрогнул от неожиданности, заметив краем глаза рядом с собой рыжую копну волос. Он был почти уверен, что после вчерашнего новенькая будет весь день его игнорировать. Или треснет его.

Мистер Крейн повёл их к парадному входу, мимо похожих на зубы колонн в глотку музея. Тимоти как раз переступал порог, когда в спину ему прилетел далёкий плач сирены.

Глава 6

Экскурсовод, молодая женщина с щелью между передними зубами и в твидовом пиджаке, отвела их в небольшую комнату, где они сняли с себя мокрые куртки.

– Смотрите в оба, кто знает, какой экспонат западёт вам в душу, – напутствовал мистер Крейн.

Музей казался бесконечным. Целые залы, заставленные белыми мраморными торсами без голов и рук или завешанные гигантскими картинами, такими старыми, что краска на них потрескалась. Несколько помещений, отведённых под мрачные тотемные столбы, деревянные каноэ и загадочные обелиски, испещрённые иероглифами. Длинные коридоры со стеклянными витринами, в которых лежали частично сохранившиеся разноцветные украшения древних людей.