— Махров! — старик на мгновенье оторвался от кружки. — Алексей Михайлович Махров.

— Да, именно, — особист вяло улыбнулся, бережно вытащил из своего вещмешка завернутый в тряпицу маяк и вручил его инженеру. — Я пойду пока, дела еще имеются. Юферов, помоги тут, если понадобится.

Старшина понятливо кивнул. А Дивин подумал, что на месте политрука ни за что не выпустил бы из поля зрения непонятный механизм. Странно, с чего вдруг прежде столь бдительный особист проникся полным доверием к этому старперу? И экспат решил, что ухо с Махровым следует держать востро. Так, на всякий пожарный.

— Присаживайтесь поближе, молодой человек, — дед приглашающе похлопал ладонью по бревну. — Будем смотреть ваш прибор. Если вспомните чего, сразу же дайте мне знать. Договорились?

— Я постараюсь, — сдержанно ответил Григорий.

— Вот и славно. Так, и что же тут у нас? — инженер покрутил в руках маяк, а потом вдруг очень ловко подцепил хитро спрятанную защелку, дернул, и оранжевая «груша» распалась на две половинки, мелодично звякнув. — Ишь ты! — Махров покачал головой и поцокал языком. — Чего только не придумают. Интересно, а вот эта хреновина здесь зачем присобачена? — Он склонился над прибором, буквально уткнувшись в него. — Подержите-ка, — экспат нехотя взял в руки часть разбитого маяка и начал разглядывать, старательно изображая, будто на самом деле пытается что-то вспомнить.

Инженер тем временем бесстрашно копался в разобранном маяке, тихонько насвистывая себе под нос какую-то незатейливую мелодию. Григорий сначала немного разозлился, слушая, как Махров фальшиво повторяет одни и те же звуки, а потом… потом ему вдруг стало как-то наплевать на это. Ну свистит и свистит, подумаешь. Во, а теперь вроде бормотать что-то начал. Че буробишь-то, дед?

— Я говорю, помнят руки-то, помнят — золотые! — торжествующе улыбался инженер, глядя на Дивина со странным выражением. А тот в полном обалдении смотрел, как весело моргает светлячками диодов один из контуров маяка у него в руках, запустивший программу диагностики. И когда только он успел его включить? Вроде сидел себе на бревнышке, ничего не трогал. Чудеса! — Кстати, товарищ сержант, do you speak English?

А вот хрен тебе, дедушка, второй раз этот номер не проканает! Экспат потряс головой, отгоняя наваждение, и хмуро спросил:

— Ты сейчас с кем разговариваешь, батя? Какой еще к херам инглиш? В России мы!

Махров понимающе ухмыльнулся, недобро прищурившись. Смотрел при этом старик так, словно видел Григория насквозь. И сейчас решал про себя, как с ним поступить. То ли смилостивиться и отпустить подобру-поздорову, то ли прихлопнуть, как надоевшего комара.

— Ну-ну, — сказал он наконец, гася злой огонек во взгляде. И спокойно отвернулся. А Дивин с нехорошим удивлением обнаружил, что, несмотря на прохладный вечер, гимнастерка у него на спине промокла от пота. Так, будто он только что пробежал марш-бросок в полной выкладке. М-дя, а старичок ой как не прост! Прижать бы его где-нибудь в безлюдном месте, без свидетелей, щекотнуть шейку дряблую ножичком и вкрадчиво поинтересоваться: кто вы, товарищ Махров? Хотя тут же пришла на ум здравая мысль, что, случись такая оказия, еще неизвестно, кто кого сможет прижать и пощекотать. Старый-то он старый, но, судя по всему, тот еще волчара!

— Закончили? — Пожалуй, в первый раз за все то время, что экспат провел на этой планете, он искренне порадовался появлению политрука Залыгина. Особист вынырнул из темноты, рассеянно выслушал Махрова и, на удивление, вяло отреагировал на сообщение о том, что удалось включить одну из частей прибора. Просто попросил прибрать его до поры, а затем велел Григорию спешно следовать за ним.

Сержант споро собрался, подхватил винтовку и трусцой рванул вслед за сорвавшимся с места Залыгиным. Успев услышать, как странный инженер бросил на прощанье ему в спину тихое: «После договорим!»

И искренне понадеялся, что обещанного продолжения беседы не будет. Ну его к лешему!

— Куда это мы на ночь глядя, товарищ политрук? — позволил себе задать вопрос Дивин, догнав особиста. Тот оценивающе глянул на него, не останавливаясь, а потом нехотя буркнул:

— Головной дозор только что вернулся. Говорят, наткнулись в лесу на немецкий аэродром. Не могу, правда, понять, откуда ему здесь взяться, но, если не ошиблись ребята, то у нас, возможно, будет шанс захватить какой-нибудь самолет и отправить весточку за линию фронта к своим. Поэтому, сержант, на повестке дня сейчас весьма животрепещущий вопрос: справишься с вражеской техникой? Ты подумай хорошенько, я с ответом не тороплю. На кону просто очень многое стоит.

Оп-па! Что называется, приплыли! И вот что прикажете отвечать? Григорий пребывал в полнейшем смятении. Нет, справиться-то он, разумеется, должен — в конце концов не столь уж навороченная здесь техника, но вот только куда лететь? Даже не отсутствие карт напрягает, а вполне реальная задница в виде общения с коллегами политрука, но уже в более комфортной обстановке. Для них, разумеется. Разыгрывать карту потери памяти? И долго получится водить за нос натасканных как раз на такие дела профессионалов? А тут еще этот странный старикан… поди знай, вдруг он тоже из каких-нибудь местных спецслужб и сейчас просто играет роль невзрачного инженера? Есть на нем некая отметина, выдающая принадлежность к тайным структурам. Кто-нибудь другой, может, и не учуял бы ничего, но экспат в свое время наловчился вычислять агентов госбезопасности, работающих под прикрытием. Можно сказать, впитал этот навык с молоком матери, ага.

Нет, семья его, разумеется, ни в какие шпионские игры никогда не играла и лояльность по отношению к Империи была всамделишной. Но! Окружающим людям вдолбить это получалось не всегда. Постоянно на горизонте возникал какой-нибудь излишне въедливый типус, что считал своим гражданским долгом проявить повышенную бдительность и вывести вчерашних врагов на чистую воду. А поскольку не всегда против семьи Дивайнов играли по правилам, то, хочешь не хочешь, а распознавать возможную пакость следовало научиться с самого раннего детства — скидок на возраст ему никто не делал.

Так и не придя к определенным выводам, Григорий решил малость обождать, получить побольше информации и только потом принимать окончательное решение. Поспешишь — людей насмешишь. Весьма, надо признать честно, верная поговорка. Как раз для него.

Тем временем Залыгин вывел его к костерку, возле которого собралась вся начальствующая верхушка их отряда во главе с майором. Плюс двое разведчиков. Один, худощавый сержант в фуражке с зеленым верхом — Дивин уже знал, что в этом мире это знак принадлежности к пограничным войскам, — гибкий, с великолепной пластикой и хищными движениями отличного рукопашника. Другой — кряжистый здоровяк с фигурой борца. На гимнастерке черные петлицы со скрещенными киркой и лопатой. Сапер? Обстоятельный такой мужичок, несуетливый — это чувствуется буквально с первого взгляда. Такие обычно и работают на совесть и воюют, если придется, столь же надежно.

В данный момент пограничник что-то негромко объяснял командирам, сопровождая свой рассказ одновременным показом на карте. Его товарищ расположился рядом, вставляя время от времени скупые замечания. На появление особиста и Григория собравшиеся отреагировали лишь мимолетными взглядами. Мол, пришли и пришли. Значит, так и надо.