в тот раз чуда не случилось! Поскольку в самый неподходящий момент, когда Анна уже встречала дорогого гостя на пороге и предлагала задержаться на бокал вина, дверь в ее квартиру вдруг открылась…

– Здравствуй, Нюра, – сказала в дверях та, которая снилась Анне Михайловне в самых страшных ее снах, – а я вот к Ольге Гавриловне в гости приходила, и к тебе тоже решила зайти. А я не вовремя?

На этой реплике Анне Михайловне подумалось, что ее свекровь – плохая, на редкость бездарная, актриса. Поскольку уж явно, что на пару с Ольгой Гавриловной, они видели, как физрук заходил к ней. И прибежала она, чтобы все испортить…

– Да я комод пришел выкинуть, – словно оправдываясь, ответил на ее вопросительный взгляд Артем Романович.

– Какой комод?

– Да тот самый… – вздохнув, ответила Анна. – Или, может, вы его заберете?

– Да сдался мне этот хлам! – с вызовом ответила ей свекровь. – Мне Вадим новый купил, итальянский! А с этим сама разбирайся…

А когда она, наконец, ушла, Артем Романович, скептически оглядев комод, вынес неутешительный вердикт:

– Ань, он огромный! Как его вытаскивать – то… Продай его – и проблема сама отпадет.

Анна Михайловна, набравшись смелости, вдруг, сама от себя не ожидая, сказаза:

– Артем, да я не из-за комода тебя позвала…

Он вздохнул. Затем – еще раз вздохнул. И вынес еще один неутешительный вердикт:

– Да я понял. Ань, ты хорошая баба… Но – нет!

Он ушел, а хорошая баба Анна Михайловна вновь осталась одна.

Впрочем, все это было больше недели назад. А сейчас они сидят в учительской – и смотрят… И он – тоже смотрит, не как на бабу – а как на женщину!

Первой не выдержала Евгения Андреевна.

– Ну, знаешь, Аня, это не дело! – громко сказала она, и в довесок ударила кулаком по столу.

– Вы о чем? – не поняла Анна Михайловна. Она так и осталась стоять посреди учительской, чувствуя себя при этом нашкодившей пятиклашкой, которую застукали на месте преступления.

– Она еще спрашивает? – Евгения Александровна обвела всех собравшихся строгим взглядом. – Он женат! А крутить романы с женатыми, это, Аня… – Она замолчала, подбирая слово, – Это… аморально!

Анна никогда не крутила романы с женатыми. И, в принципе, была с завучем солидарна в этом вопросе. Вот только о чем она сейчас говорит?

– Каждый волен строить свою личную жизнь, как он захочет, – попробовал заступиться за Анну физрук. С чего бы это? Раньше он за нее никогда не заступался.

– Помолчи! – жестко прервала его Евгения Александровна. – Я понимаю, конечно, что он – знаменитость! Соблазн велик, и устоять трудно… – Голос ее вдруг стал мягче. – Анна, ты не смогла устоять перед его обаянием, я понимаю… Я бы и сама, возможно, не устояла…

Литераторша Елизавета Георгиевна громко хмыкнула. Евгения Александровна сделала вид, что не заметила.

– Ну и какой он? – не выдержала Елизавета Георгиевна. – Как вы вообще познакомились? Он бабник, да?

– Ох уж этот дружный женский коллектив, – философски заметил Артем Романович. – Отстаньте уже от человека! Подумаешь, роман у нее с этим Зарецким… Порадовались бы за нее…

Анна Михайловна, все так же стоя посредине учительской, вдруг разразилась хохотом. Громким. Артистичным. Не прошел даром все-таки день, проведенный с телевизионщиками.

– Да нет у нас никакого романа. Вы все не так поняли!

– Все мы поняли так, девочка! И даже не думай валить все на ретроградный меркурий… – с этими словами завуч, взяв в руки журнал, вышла из кабинета.

К счастью для Анны, в этот момент прозвенел звонок, и остальные тоже разошлись по своим рабочим местам.

***

Ретроградный меркурий, будь он неладен, исказил информацию не только в школе. Правда, поняла она это слишком поздно!

А дело было так.

Домой Анна Михайловна вернулась поздно. У нее было семь уроков. Потом – репетиторство, из-за которого она должна была ехать на другой конец города. Потом… Потом Анна, сама себе удивляясь, зашла в парикмахерскую. И радикально сменила внешность, покрасив волосы в роскошный белый цвет. О том, что потратила она на это половину своей зарплаты, Анна старалась не думать.

И вот она зашла домой. Сняла промокшие насквозь сапоги. Стянула с себя платье и колготки, замоталась в теплый махровый халат. И даже успела поесть и посмотреть телевизор. И только спустя часа полтора она заметила… нет – не бардак. Все было на своих местах… На первый взгляд. И все же она уловила некое различие между тем, как было в ее квартире, когда она уходила, и тем, как стало, когда она вернулась.

Она бы и вовсе не заметила этого, если бы не едва уловимый запах духов. Так знакомых ей духов, по которым она так скучала почти год… Она даже подумывала купить себе такие духи, чтобы напшикать ими все вокруг. Чтобы не было так одиноко! Чтобы было хотя бы ощущение, что ее муж рядом, и просто вышел на десять минут из квартиры. Но – так рассуждала прошлая Анна. А Анна теперешняя решительно взяла в руки телефон и позвонила тому, кто до сих пор был записан как «Любимый».

Ответил он сразу. И это тоже было удивительно – поскольку раньше он ее звонки вовсе игнорировал.

– Вадим, ты что – был у меня в квартире?

– Доброй ночи, Аня! – ласково сказал он. – Почему не спишь так поздно?

– Вадим! Ты не ответил.

– Был, – признался он. – Хотел куртку свою старую забрать. А ты что – все выкинула?

Прошлая Анна начала бы оправдываться. Нынешняя Анна ехидно спросила:

– Носить стало нечего, Вадик? Ты год за своим барахлом не приезжал! И что – я должна годами трястись над твоим тряпьем? Новую купи, не обеднеешь…

В трубке молчали. Потом обиженный голос Вадима все же сказал:

– Злая ты стала, Ань. На работе проблемы? Или…

– Не ходи ко мне больше, – ответила она. Сурово так, почти как их завуч.

– Ань, давай встретимся завтра? – вдруг выпалил Вадик в телефон. – Часов в шесть. В кафе. В центре которое. Ты же его так любила…

Сердце Анны Михайловны начало биться в два раза быстрее. А затем Анна и вовсе испугалась, что оно вырвется наружу через грудную клетку.

Вадим же, словно боясь услышать ответ, снова выпалил:

– Если не хочешь – не приходи. Но знай, что я буду тебя ждать, в шесть. И буду сидеть там, пока кафе не закроется, и меня не выгонят…

Ничего не ответив, Анна отключила телефон. И еще час сидела в кресле, уставившись в пустоту. Размышляя – имеет