– У вас плохо с ушами, коллега? – повысил голос Метлоу. – Я просил выложить о нем все.

Али-хан побагровел и демонстративно отвернулся к окну.

– Сэр, кровожадные пуштуны хотели Юсуфа расстрелять, но у моего брата доброе сердце – он выкупил у моджахедов его жизнь за большие деньги и тайными тропами переправил сюда, – поспешил разрядить ситуацию Айюб-хан. – В моей клинике доктор Юсуф проявил себя как талантливый нейрохирург, специализирующийся на черепно-мозговых травмах.

– Какой политической партии или движению он сочувствует?

– Доктор Юсуф, как истинно правоверный мусульманин, не интересуется политикой. Облегчая участь больных, дни и ночи он проводит в клинике или молится в соседней мечети.

– Так набожен?

– Как все горные таджики… Ни один намаз не пропустит, может часами распевать суры из Корана.

– Док Айюб, рекомендуя Юсуфа для поездки в Гонконг, вы теряете талантливого врача, я правильно понимаю?

– Да, это для нас большая потеря, – горестно всплеснул руками Айюб-хан.

– Но при определенной компенсации проблема вполне разрешима, – вновь взял на себя инициативу Али-хан. – Думаю, это не сильно обременит бюджет Лэнгли, полковник.

– О'кей! – кивнул Метлоу. – Разумеется, вы вправе рассчитывать на компенсацию, но тогда я должен буду указать в финансовом отчете, что деньги американских налогоплательщиков потрачены на выкуп… раба.

– Отдаете себе отчет, полковник? – вспыхнул Али-хан. – Как прикажете понимать ваши слова?

– Именно – раба! – повысил голос Метлоу. – Или, господа, вы будете отрицать статус доктора Юсуфа в вашей клинике?

– Не забывайтесь! – взорвался Али-хан. – На Востоке свои обычаи, и не американцам отменять их.

– Остыньте и оцените ситуацию, – смерил его насмешливым взглядом Метлоу. – Талантливый врач-нейрохирург выкуплен у афганских моджахедов из плена резидентом пакистанской разведки и передан в рабство своему брату – владельцу частной клиники, который, к тому же, баллотируется в парламент страны. Это ли не находка для журналистов? Я уж не говорю о соперниках дока Айюба на парламентских выборах. – На побледневшем лице Айюб-хана выступили капли холодного пота. – Кстати, замять такой скандал, даже за очень крупную взятку, руководству пакистанской разведки вряд ли удастся, – в упор посмотрел на Али-хана Метлоу.

Тот ответил ему взглядом, полным бессильной ярости.

– На жаргоне нью-йоркских клоак это, кажется, называется cheat, или, попросту говоря, надуть партнера по сделке, кинуть, – прошипел он. – Так с союзниками не поступают! Не докладывая полтора года моему руководству о русском офицере, разве я не оказал услугу вам лично?

– Кто кого кинул, мы выясним позже, – поднялся Метлоу. – О'кей, док Айюб!.. Готовьте пациента к путешествию в Гонконг и не забудьте дать доку Юсуфу рекомендательное письмо к профессору Осире.

– Непременно, непременно! – воскликнул Айюб-хан. – Но, сэр, могу ли я быть уверенным, что конфиденциальная информация о докторе Юсуфе не попадет к моим соперникам и на страницы газет?

– Не обещаю, – отрезал Метлоу и показал на Али-хана. – Все будет зависеть от умения вашего братца не делать резких движений.

Братья недоуменно переглянулись.

– Что вы имеете в виду? – пролепетал Айюб-хан.

– Только то, что он – законченный мерзавец.

– Не делайте из меня врага, полковник! – взорвался Али-хан. – Сожалею, что вы втравили меня в грязное дело с русским гяуром!

Смерив его презрительным взглядом и небрежно кивнув Айюб-хану, Метлоу стремительно покинул кабинет.

Братья вновь переглянулись.

– Говорил я тебе, что ни одному янки нельзя верить! – воскликнул потрясенный Айюб-хан. – Полтора года дрожать от страха – и такой результат!

– Какая муха его укусила? – пробормотал обескураженный Али-хан. – Ты пока сообщи Юсуфу о поездке в Гонконг, а я, несмотря на нанесенное мне оскорбление, попробую вызвать глупого янки на откровенность, – добавил он и, забыв о своей солидности, опрометью бросился вслед за Метлоу.

* * *

Башни древней мечети Махабат-хана неприступно возвышаются над пыльными и узкими улочками старого города. Просторную площадь перед входом в мечеть занимает восточный базар. Здесь можно купить все: от верблюда до грациозного арабского скакуна, от ржавого трактора марки «Беларусь» до сверкающего свежим лаком «Мерседеса», от обожаемого Востоком «калашникова» до американской зенитной ракеты «стингер».

По обочинам площади, за грязным арыком, оборванные и изможденные люди предлагают кустарные поделки, домашнюю снедь, зелень и какое-то тряпье, но мало-мальски состоятельных покупателей вокруг их жалких лотков почти не наблюдается, и продавцы с восточной отрешенностью лениво перебрасываются в нарды или, после очередной дозы гашиша, дремлют на корточках в тени деревьев.

Едва Метлоу вырулил на примыкающую к базару улочку, как его джип оказался в плотном окружении юных оборванцев, тянущих худые, грязные руки за подаянием.

– Прочь, свинячье племя! – замахнулся на них Али-хан. – Дети афганских беженцев! – раздраженно пояснил он. – Русские ушли, но из-за грызни между моджахедами мы по-прежнему вынуждены терпеть этих голодранцев в нашей благословенной стране!

– Хватит болтать! – повысил голос Метлоу. – Напомню вам восточную мудрость: «Из щенков шакалов вырастают шакалы, а из детей обиженных народов отважные мамлюки».

– Увы, мистер Метлоу, – скрывая за улыбкой ярость, возвел руки к небу Али-хан. – Отважные мамлюки – это всего лишь блистательное прошлое Востока, и не более того…

– Вот как! – насмешливо отозвался американец. – А скажите-ка мне по секрету, коллега, когда натасканные вами афганские талибы-мамлюки установят угодный вам режим в ущельях Гиндукуша, в какую следующую страну вы направите их умирать под зелеными знаменами ислама?

– Аллах акбар! На все его воля! – усмехнулся Али-хан. – Но не на американские ли доллары вскормлены в Афганистане полчища мамлюков, и разве не ваши инструкторы который год натаскивают их?

– Недоумков и у нас хватает. Но я не получил ответа на свой вопрос.

– Интересуетесь, не пошлем ли мы афганских мамлюков в Россию? – бросил на него косой взгляд Али-хан. – Иншалла!.. Все, все в руках Аллаха, а смертным не дано знать его помыслы. Кстати, полковник, я же не спрашиваю, куда вы пошлете умирать под вашим полосатым флагом русского пехотного майора, если он когда-нибудь выздоровеет.

– Коллега, мы в ЦРУ не любим, когда суют нос в наши дела, – оборвал его Метлоу и, помолчав, добавил: – Но раз уж вам не терпится поговорить о русских – поговорим о них.

Али-хан пожал плечами.

– Что о них говорить… Аллаху было угодно, чтобы они ушли из Афганистана, – они ушли. Уползли в свои северные леса, как побитые собаки.