— Рефлексивный, — начала отвечать я, и анна сделала соответствующую пометку.

Рефлексивный дар у темноволосых — это воздействие на свой собственный мозг.

— Усиление зрительной памяти, — продолжила я. — Мне достаточно пару секунд посмотреть на текст, чтобы сохранить его в памяти, не читая. И в любой момент воспроизвести. Объём очень большой. Так что грабить меня как библиотекаря было бы бессмысленно. — Я послала Дику победоносную улыбку. — Я действительно вожу с собой кучу книг, но все они у меня вот здесь.

И я изящным жестом прикоснулась к своему виску.

— Здорово! — протянула Анна и снова взялась за карандаш.

— Действительно здорово! — поддержал Дик. — Можешь считать, что ты уже устроена. Я же правильно понимаю, ты теперь можешь «читать» эти книги прямо из памяти?

Я кивнула.

— В этом вся идея. Я могу воспроизводить перед глазами нужную страницу и читать то, что на ней написано, даже если раньше текст не читала и понятия не имею, о чём идёт речь.

— Так у нас здесь это бесценный талант! — воодушевился разбойник. — Книг-то почти нет. Сама понимаешь: когда люди бежали от преследований, это была не та вещь первой необходимости, которую прихватывали с собой, уходя налегке. Ты могла бы читать людям вслух по вечерам, вроде как вместо сказителя.

— Думаешь, это кому-то нужно, при здешних-то условиях? — удивилась я.

— Да именно при здешних! — не принял моего возражения он. — Ты видела, как здесь люди живут? Для них всё, что поднимает настроение, — как глоток свежего воздуха. А тут — множество историй, позволяющих развеяться и хоть ненадолго от упомянутых тобой условий отвлечься. Я надеюсь, в твоей заначке есть что-нибудь развлекательное? Не только философские трактаты или всякие справочники по химии? Хотя справочникам тоже применение найдётся…

— Да нет, главным образом как раз художественная литература, — сообщила я. — В том числе и не слишком сложная, такая, знаете, для подростков.

Суть заключалась в том, что именно на такую работу, о какой упомянул Дик, я прежде и нацеливалась. Библиотека была местом временным. Там я рассчитывала отточить свои магические навыки, а также «запасти» в своей памяти побольше книг. Но дальше я планировала найти такое место работы, где мои способности окажутся по — настоящему нужными. В библиотеке они лишь позволяли найти нужную информацию быстрее, чем это делал обычный работник. Я же хотела оказаться там, где многочисленных книг не будет, и мой дар по — настоящему пригодится. Была у меня в частности мысль сопровождать группы детей в устраиваемых для них поездках и «читать» им сохранённые в памяти истории. Отсюда и большое количество книг для подростков в моём «багаже».

Впрочем, не так чтобы я по опыту знала, что хорошо лажу с детьми. Просто не думала, что возникнут проблемы. Теперь же я начинала понимать, что темноволосая сопровождающая уж точно не стала бы для светлых школьников авторитетом.

— Ну вот видишь? Самое то! — между тем удовлетворённо отметил Дик.

— Да, но это хорошо как хобби. А ей ведь и на жизнь надо будет зарабатывать, — проявила профессионально — деловой подход к вопросу Анна.

— Да ей за это жалованье дадут, — с уверенностью отмахнулся разбойник. — Впрочем, даже если бы и не дали. Люди за возможность ненадолго забыть, в какой заднице они находятся, последним куском с ней поделятся.

— Тише! — шикнула Анна.

Судя по тому, как поспешно она огляделась по сторонам, в реплике Дика её смутила не лексика, а политическая неблагонадёжность. Но Дик лишь снова небрежно махнул рукой. То ли разбойник был чересчур беспечным, то ли Анна — излишней паникёршей.

На ночлег меня устроили к Грэтте, одинокой и немолодой уже женщине, жившей на краю деревни. Несмотря на не вызывавшую сомнений стеснённость в средствах, крестьянка приняла меня более чем радушно. В сущности до сих пор все тёмные, с которыми мне доводилось иметь дело в Кернском лесу и на территории Оплота, вели себя очень доброжелательно, и Грэтта не стала исключением. В её скромном однокомнатном жилище я действительно на время почувствовала себя блудной дочерью, наконец возвратившейся домой.

Хозяйка действительно была готова поделиться последним куском, но я это стремление оборвала на корню и настояла на том, чтобы использовать выданную разбойниками гречку. А заодно остатки сыра, который я брала с собой в дорогу.

Спать укладывалась медленно и осторожно, следя за тем, чтобы сразу оказаться на левом боку. Уснуть же долго не могла. Лежала, смотрела в темноту прямо перед собой, и думала, приведёт ли к чему-то хорошему мой переезд. Надумать ничего не могла по определению. Предвидеть будущее я не умела, знала пока слишком мало, а из Настрии всё равно ушла бы. Часа через два мне надоело лежать на одном месте, не имея даже возможности перевернуться с боку на бок. Я тихонько встала, обулась и на цыпочках вышла за дверь.

Снаружи оказалось свежо. Глубоко вдохнув прохладный ночной воздух, я облокотилась о забор и запрокинула голову. Наверху помигивали крохотные огоньки звёзд. Далеко впереди возвышались скалы, чернота которых выделялась даже на фоне ночной темноты.

— Возьми платок, девочка. — Спустившись с крыльца, Грэтта протянула мне предмет, который я бы скорее назвала коротким шарфом. — У нас обманчивые ночи. Кажутся тёплыми, а простыть легче лёгкого.

— Спасибо. — Я накинула платок на плечи и сразу же зябко поёжилась. То ли сработал рефлекс, то ли действительно сама не заметила, как замёрзла. — Я вас всё-таки разбудила?

— Я чутко сплю. Да мне много и не надо, — успокаивающе добавила она в ответ на мой виноватый взгляд. — Скажи лучше, что с тобой творится. Я же понимаю, что просто так никто всю свою жизнь не переворачивает. Это как-то связано с твоей больной спиной?

Я криво усмехнулась. Ничего-то от неё не скроешь.

— Связано, — подтвердила я, устремив взгляд в темноту.

— Что с ней?

— Да исполосовали не так давно.

Я всё ещё смотрела в ночь, но слышала, как Грэтта охнула.

— За что?

— Да так… Это даже смешно.

И я рассказала то, о чём и словом бы не обмолвилась ни с Диком, ни с Анной.

Смешно мне не было. У одного из посетителей библиотеки украли перстень. Среди наших клиентов попадались весьма богатые люди, и перстень этот, как выяснилось, был очень дорогим. Обвинили отчего-то меня, хотя реальные улики отсутствовали. Не говоря уж о том, что первый попавшийся дилетант ни за что не сумеет снять кольцо у человека с пальца так, чтобы тот не заметил. Ясное дело, у меня подобных навыков не было и быть не могло. Словом, то ли дело было сфабриковано с самого начала, то ли после того, как произошло ограбление, власти решили, что удобнее всего свалить всё на тёмную.

Когда мне в первый раз предъявили обвинение, я даже не слишком испугалась, настолько нелепой и шитой белыми нитками казалась вся официальная версия. Разумеется, я получила возможность высказаться перед следователями и даже принесла рекомендации с места работы. Меня заверили, что в деле разберутся, и я ушла, почти успокоенная. А две недели спустя меня вызвали снова. И зачитали документ, согласно которому моя вина считалась доказанной, и я приговаривалась к «облегчённому варианту» наказания — пятнадцати ударам плетьми на площади перед мэрией, но без последующего тюремного заключения. За счёт хороших рекомендаций и отсутствия прежних судимостей. На официальном подтверждении приговора стояло две подписи — Лувера Сента, тель — монского градоначальника, и Александра Уилфорта, некой большой шишки из столицы.