и не особо мощные. Я наблюдала за мамой в надежде, что она оценит рисунок на крыльях.

На секунду я почти поверила, что у меня получилось. Суровые морщинки вокруг её глаз слегка разгладились. Мой брат Флориан обожал бабочек. Однажды он даже наполнил банку листьями крушины, поместил туда маленькую коричневую гусеницу и наблюдал за ней, пока она пряла кокон. Затем одним ранним утром он разбудил нас, и мы все вместе увидели, как из кокона появилась бабочка с блестящими зелёными крыльями и улетела на свободу. Мама, смеясь, поцеловала брата в лоб и назвала его своей маленькой бабочкой, хотя ему тогда было уже пятнадцать. Но прозвище ему очень шло. Он был в постоянном движении, порхал от одного человека к другому – яркий, как обрывок сна, в вечном поиске любого нектара, что могла предложить ему жизнь.

Я не была бабочкой. Я не могла его заменить. Мне лишь хотелось, чтобы мама снова улыбнулась, как она улыбалась ему. Чтобы она увидела, какой красивой может быть магия.

Но мама, смотрящая на моё паровое творение, казалась скорее печальной, чем счастливой. Она гулко выдохнула:

– Мило, дорогая. Но какая от этого польза? – Взмахом руки она разорвала полупрозрачные крылья. – Хватит этих глупостей.

Если бы только я знала заклинание, которое могло превратить меня в ту дочь, какой она хотела меня видеть! Но лишь одно заклинание могло сделать маму по-настоящему счастливой, и оно было неосуществимо. Нет такой магии, которая может изменить прошлое или вернуть кого-то к жизни.

Я постаралась собрать вместе разбегающиеся в панике мысли. Если бы мама решила завершить моё магическое обучение, она бы не стала тратить силы на приезд сюда. Между работой в Совете и управлением торговой компанией Дюрант у неё не было времени на неудачников. Она бы просто приказала мне вернуться домой.

А значит, у меня ещё остаётся шанс её убедить. Но она хочет чего-то взамен. И я устала от игр.

– Если ты считаешь, что магия – это глупость, зачем ты отправила меня сюда? Ты ничего не делаешь без причины. Просто скажи, чего ты хочешь, мама. Пожалуйста.

Она подняла глаза от чашки на меня:

– Расскажи мне о мастере Бетрис. Что ты о ней думаешь?

Такого я не ожидала. Но ответила честно:

– Она замечательная. Её научные труды, посвящённые чарам, революционны. Она стала первой, кто предложил разумную альтернативу принципу Квелча. И она прекрасный учитель.

– Однако, – сказала мама. – Похоже, она много для тебя значит.

На мгновение мне в голову пришла предательская мысль. Моя жизнь была бы совсем иной, если бы моей мамой оказалась мастер Бетрис. Я бы ушла с головой в учёбу и не испытывала бы ни малейшего стыда, никогда бы не чувствовала себя отрицательным числом в балансе, которое срочно необходимо исправить. Я бы говорила с ней на любимые темы, не боясь ей наскучить. И не анализировала бы каждую её улыбку в попытке просчитать, насколько она искренняя.

Мама, должно быть, заметила мои колебания. Между её бровями пролегла тонкая морщинка. Меня кольнула совесть.

– Я просто рада возможности учиться у неё. Она лучшая волшебница на всём острове Медазия.

– Совершенно верно. – Глаза мамы блеснули, как если бы она обнаружила лазейку в торговом контракте. – Я правильно понимаю, она прямой потомок самой Лирики Дракобич? Представительница могущественного магического рода.

А вот это странно. Маме обычно не было дела до магической истории. С другой стороны, Лирика Дракобич была не просто выдающейся волшебницей, но и ближайшей подругой и приближённой королевы Меды, основательницы островной провинции, которую мы зовём домом.

– Что ставит твоего мастера Бетрис на ключевую позицию, – продолжила она. – Особенно в нынешней политической ситуации. Скажи мне, Антония, как ты думаешь, мастер Бетрис сочувствует Освобождению?

– Мастер Бетрис не мятежница! – Что за нелепость! Все знают, что повстанцы были подлыми преступниками. Бесчувственными и жестокими.

Мама нетерпеливо дёрнула пальцами:

– Я не об этом. Я спросила, поддерживает ли она декларацию независимости Медазии. У неё наверняка есть мнение на этот счёт.

– Мастер Бетрис ненавидит политику. Говорит, что это настоящий бардак, который только мешает и опасно отвлекает.

Мама вскинула брови:

– Вот как?

Я почувствовала узел в животе. Надо было держать рот на замке. Я не желала мастеру Бетрис неприятностей.

– Боюсь, вскоре ей станет особенно сложно сохранять нейтралитет, – снова заговорила мама. – До Совета дошёл крайне неприятный слух. Судя по всему, мятежники ищут утерянную медазийскую корону. Ту, что наделяет своего носителя властью над Чёрным Драконом.

Я вспомнила висящую в библиотеке мастера Бетрис картину, на которой королева Меда усмиряет гигантского морского змея: кольца блестящего эбенового тела взбивают море в бледную пену, посреди огромной головы в окружении гривы из острых шипов зияет рычащая клыкастая пасть. И вся эта мощь когда-то принадлежала Меде и её потомкам.

– Но корона уничтожена, – возразила я.

Это произошло сто лет назад, после смерти короля Гороса, последнего из медазийского рода. Когда Горос умер, Чёрный Дракон обезумел и напал на побережье, уничтожая всё на своём пути. Вся Медазия обратилась бы в руины, если бы не Тервин Дракобич, прадедушка мастера Бетрис. Ему удалось воспользоваться короной и прогнать Чёрного Дракона на морское дно, после чего он уничтожил артефакт, чтобы никто его больше не надел. После этого Медазия стала имперской провинцией, и здесь воцарился мир. До недавних времён. Пока так называемое движение за освобождение не начало призывать к восстанию и возрождению независимой Медазии, свободной от имперского контроля.

– Возможно, что нет, – сказала мама. – У нас есть причины подозревать, что Тервин Дракобич лишь заявил, что уничтожил корону, а на самом деле он её сохранил. Спрятал. И передал секрет своим потомкам.

Я открыла рот, но у меня ушло несколько секунд, чтобы вернулся дар речи:

– Мастер Бетрис? Ты думаешь, что корона у мастера Бетрис? Что она собирается отдать её повстанцам?

– Необязательно. Но они могут предпринять усилия, чтобы её у неё забрать.

Перед моим внутренним взором встали холодные голубые глаза скрытчика. Его подослали выведать секреты мастера Бетрис. А вдруг целью было узнать местонахождение короны?

– Она станет могущественным инструментом, – продолжила мама. – С помощью короны мятежники смогут призвать Чёрного Дракона. Смогут натравить его на имперский флот. Мы должны сделать всё возможное, чтобы этого не допустить. Ты ведь это понимаешь, не так ли? Ты видела, на что они способны.

У меня перехватило горло, и я быстро заморгала, зная, как мама ненавидит слёзы. Я никогда не видела её плачущей, ни разу. Даже когда пришли солдаты и сообщили, что мой брат убит восставшими мятежниками, напавшими