Доктор Рингл тоже переоделся в Санту, только на этот раз обошелся без надувных ног. Когда все были готовы, он объявил, что теперь мы поднимемся на пятый этаж. Дети и взрослые замирали от удивления и провожали нас взглядами, когда мы, то есть Санта с эльфами, шагали к лифту. Да и понятное дело – мы представляли собой странное трио: безногий Санта-Клаус в сверкающем огнями инвалидном кресле, а с ним два маленьких эльфа в медицинских масках, словно хирурги перед операцией.

На пятом этаже было гораздо тише и спокойнее, чем внизу, но и там царило оживление. Дети бегали от палаты к палате и сообщали всем, что наконец-то прибыл Санта со своими помощниками-эльфами. Весь этаж тоже был украшен к Рождеству. Сиделки и родители развесили где только могли праздничные гирлянды, снежинки и все такое. Возле каждой палаты висел вязаный чулок, да и в палатах тоже было пестро от рождественских украшений. У каждого мальчика и каждой девочки на подоконнике между цветочными горшками с красными и белыми пуансеттиями стояла своя наряженная елочка. С потолка свисали разноцветные картинки, гирлянды и снежинки, а спинки кроваток были обвиты мерцающими белыми огоньками.

– Ого, доктор Рингл! – в восхищении выдохнул Аарон. – Это просто фантастически красиво! Но не кажется ли вам, что вы рановато начали праздновать Рождество?

– Понимаешь, Аарон, дело в том, что здесь, на пятом этаже, время просто драгоценно. Детям, которые тут лежат, важно, чтобы Рождество длилось как можно дольше. Будь это в моей власти, я бы растянул рождественский сезон на все двенадцать месяцев.

– Почему время тут драгоценно? – спросил я.

– Резонный вопрос, Мо. Да, мы должны поговорить об этом. Вы знаете, что такое неизлечимая болезнь? – Доктор Рингл смотрел то на Аарона, то на меня. Брат кивнул, мол, он знает, а я покачал головой. – Э-э-э, видите ли, у многих детей на этом этаже такой тип рака или другие болезни, которые трудно лечить. Некоторые из больных – не все, заметьте, а лишь некоторые – никогда не поправятся, как бы мы, доктора, ни старались.

– Вы хотите сказать, что не можете их вылечить?

– Мы прилагаем все силы! Но иногда мы ничем не можем помочь им. Это тебе понятно?

– Если вы не можете им помочь, тогда почему же они лежат в больнице? – не унимался я, пытаясь изо всех сил хоть что-то понять. Сообразив, что осторожные и деликатные объяснения доктора Рингла не в силах пробиться сквозь толстые слои моей наивности, Аарон решил вмешаться в наш разговор. После недолгих колебаний он шепнул мне на ухо несколько слов. Я не видел себя в тот момент со стороны, но уверен, что я вытаращил глаза, когда в моем сознании соединились все расплывчатые точки разрозненной информации.

Обретя вновь дар речи, я стал говорить шепотом, чтобы меня слышали только Аарон и доктор Рингл, но мне все равно казалось, что я громко кричу.

– Вы имеете в виду, что все эти ребята умрут?

Позже я понял, что это не совсем так. Кто-то из этих детей поправится и проживет долгую здоровую жизнь. Но мое нежное детское сознание все равно было омрачено мыслью о смерти.

Теперь тишина и покой, царившие на пятом этаже, показались мне жутковатыми. Взгляды больных детей, устремленные на нас, пронзали насквозь. Я слышал оглушительный стук своего сердца и был рад, что лицо мое скрыто под маской. Да, конечно, я и прежде испытывал порой сожаление, когда произносил вслух такие слова. Но тут мои детские уста не могли удержать во мне чувств, когда я узнал о неизбежной участи тех маленьких обитателей пятого этажа, которые стояли и смотрели в тот миг на меня.

В те мгновения тишины, когда, казалось, замер весь мир, каждое лицо надолго впечаталось в мою память. Те дети ничем не отличались от меня, если не считать моего смешного и нелепого для мыслей о смерти наряда. В моей голове крутились вопросы и требовали ответа – а дать этот ответ было никак невозможно. Почему эти дети умрут, не прожив своей жизни? Сколько еще осталось им жить? Почему умрут они, а не я? Или я тоже заболею и умру молодым?

Наконец доктор Рингл нарушил молчание.

– Так, ребятки… Я вижу, что вы все собрались и внимательно слушаете. Я хочу представить вам моих юных помощников, Аарона и Молара. Это два лучших эльфа к югу, востоку и западу от Северного полюса.

Кое-кто из ребят засмеялся погромче, другие со смущением захихикали. Потом все вернулись к своим прежним занятиям. Для многих детей это значило, что они продолжали глазеть на нас, когда мы шли в просторный холл, где стояли столы и стулья. Каждый стол был украшен яркой салфеткой и красивой рождественской вазочкой. Впереди стоял тот же самый темно-красный бархатный трон, на котором доктор Рингл восседал в домике Санты в молле.

Снабдив нас инструкциями насчет нашей роли официальных помощников Санты, доктор Рингл издал веселый клич, возвещавший о начале праздника.

– Хо, хо, хо! Поздравляю всех вместе и каждого в отдельности с веселым и радостным Рождеством! – крикнул он со своим шотландским выговором.

Те дети, которые с самого начала не отходили от нас, первыми встали в очередь, чтобы побеседовать с Сантой. Ни для кого из них не было секретом, что в наряде Санты перед ними сидел доктор Рингл, но все обращались к нему как к единственному и настоящему Санта-Клаусу.

Аарон раздавал детям карамельные трости, после того как они поговорят с Сантой, а я вручал всем знакомые красные листочки еще перед тем, как дети шли к подножию бархатного трона. Вверху на листке, как всегда, было написано жирным шрифтом: «Я хочу получить на Рождество…»

Первой в очереди оказалась девочка лет шести-семи, она была такая тоненькая и хрупкая, что выглядела от этого еще младше. На ней была розовая пижамка и пушистые шлепанцы с мордочкой кролика; платочек скрывал, что у нее совсем нет волос на голове; из-под платочка выглядывал широкий бинт.

– Привет, – торопливо пробормотала она. – Я Рейчел.

– Хм… привет, Рейчел, – неловко ответил я. – Держи листок. – Я взял из пачки красную бумажку и протянул ей.

– И все? – спросила она. – Ты дал мне листок и все? Может, ты скажешь, как тебя зовут? Или хотя бы поздравишь меня с Рождеством? Мне будет приятно.

– Но ведь Санта уже сказал всем, что меня зовут Мо, – возразил я. – Ты разве не слышала?

– Конечно, слышала, я не глухая. Какой ты глупый! Но ведь когда кто-то знакомится с тобой, полагается назвать свое имя. Иначе ты выглядишь невежливым. Так мне сказала мама.

– Верно. Извини. Поздравляю тебя с Рождеством, Рейчел. Меня зовут Мо. Я рад с тобой познакомиться.

– Вот так правильно. Спасибо, Молар. – Она улыбнулась. – Теперь я возьму свой листок.

Доктор Рингл терпеливо ждал, когда Рейчел подойдет в своих пушистых шлепанцах к его бархатному трону. Он глядел на нее с высоты, седобородый, величественный, и его взгляд был особенно добрым и ласковым. Здесь, в больнице, он обошелся без надувных ног и живота, но детей это не смущало. Они видели перед собой волшебного Санту, который принес им радость и счастье, когда они больше всего в этом нуждались.