Каос кивнул и стал махать маме в окно. Он махал так усердно, что чуть не опрокинул горшок с цветами. Сегодня мама не опаздывала и могла ответить ему.

А Бьёрнару и правда приснился сон, но совсем не плохой, а как раз очень даже хороший. Во сне он мог бегать, как все дети, и они долго бегали по лугу, но вдруг Эва, Каос и все остальные убежали от него, а он долго кричал им вслед: «Подождите меня! Не убегайте! Каос, не беги так быстро!»

Но Каос всё-таки убежал, и теперь Бьёрнар дулся на него, хотя тот и не подозревал о своей вине.

— Ну что ж, Каос, придётся тебе поиграть одному, мне надо заниматься. Придумай что-нибудь, Бьёрнар у себя в комнате.

Да, Бьёрнар был у себя, он сидел неподвижно в своей коляске, а когда Каос поздоровался с ним, повернул коляску так, чтобы сидеть спиной к Каосу. У коляски было четыре колеса — два маленьких спереди и два больших сзади. Бьёрнар легко управлялся с ней, он ездил, останавливался и поворачивался в любую сторону. После вчерашней прогулки колёса были вымыты и блестели.

Бьёрнар был мрачен, и Каос начал играть в одиночестве. Он лёг на пол и принялся строить из кубиков невысокий длинный дом, при этом он тихонько что-то приговаривал себе под нос. Постепенно он увлёкся и заговорил во весь голос, забыв, что Бьёрнар не в духе. В соседней комнате Эва играла на пианино, и чем громче звучала музыка, тем сильнее повышал голос Каос.

Дом получился очень длинный, но в нём был всего один этаж. Широкий коридор делил дом на две половины, и в каждой половине было по квартире. В одной квартире жил Каос, а в другой — Бьёрнар. По коридору Каос мог кататься на роликах, а Бьёрнар — на коляске, к которой был прикреплён электрический мотор. Вообще-то Каос ещё не умел кататься на роликах, а на коляске у Бьёрнара не было никакого мотора, но ведь это была только игра.

Из своей квартиры Бьёрнар мог в любое время приехать к Каосу в гости, но только если у него было хорошее настроение. Кому интересно играть с таким мрачным молчуном? Всё это Каос тихонько говорил самому себе, но Бьёрнар, должно быть, всё-таки услышал его, потому что коляска развернулась и медленно подъехала к длинному дому.

— А на крыше надо устроить аэродром, — вдруг сказал Бьёрнар. — Тогда мы сможем летать на вертолёте. Очень удобно — поднялся на крышу, сел в вертолёт и летишь куда надо.

— Угу, — буркнул Каос.

— Куда же мы полетим? — спросил Бьёрнар.

— К моей тёте. Давай полетим к тёте Эльзе!

— Это какая тётя Эльза? У тебя слишком много тёть, я в них запутался.

— Тётя Эльза — мамина сестра, она живёт вместе с бабушкой на берегу фьорда, мы летом ездим к ним в гости. А папина сестра живёт тут недалеко.

— У меня тоже есть тётя, только она живёт далеко отсюда, и мы редко видимся, — вздохнул Бьёрнар. — Ладно, летим к твоей тёте Эльзе. Кто поведёт вертолёт, ты или я?

Каос по привычке уже хотел уступить Бьёрнару должность пилота, но вдруг передумал.

— Я поведу, — сказал он твёрдо, — ведь ты не знаешь, где живёт тётя Эльза. — Он опасался, как бы Бьёрнар не догадался, что Каосу его жалко. Пусть лучше думает, что Каос недобрый.

Теперь Бьёрнар стал уже таким, как всегда.

— А у твоей тёти есть лодка? — спросил он.

— Есть, с вёслами. Я летом научился грести. Самое трудное — не табанить, когда заводишь вёсла назад.

— А что такое «табанить»? — спросил Бьёрнар.

— Табанить — значит тормозить, — объяснил Каос, очень довольный, что знает что-то неизвестное Бьёрнару.

— Я тоже умею грести, — сказал Бьёрнар. — Мы каждую пятницу гребём на физиотерапии.

— На физиотерапии не то, там нет воды, значит, и табанить нельзя. Вот если мы когда-нибудь поедем вместе к моей тёте, я тебе покажу, как надо правильно держать вёсла.

— Я и так знаю, — сказал Бьёрнар. — Но сейчас мы с тобой плывём не на лодке, а на лесовозе.

Каос притих — про такое судно он слышал первый раз и сам никогда бы не смог так уверенно произнести незнакомое слово. Тут уж лучше помалкивать.

— Или нет, — Бьёрнар уже увлёкся игрой, — мы с тобой плывём на пассажирском лайнере. На таких лайнерах пассажиры только загорают, плавают в бассейне, веселятся и едят всякие вкусные вещи.

— А мне больше нравится плавать на лодке, — робко заметил Каос. — Но если тебе так хочется, я согласен и на лайнер.

— Давай перечислим все суда, какие мы знаем, — предложил Бьёрнар.

— Баржа, — сказал Каос.

— Ялик!

— Глиссер!

— Каяк!

— Каноэ!

— Бриг!

— Лесовоз!

— Нет, это не считается. Его я уже называл.

— Яхта!

— Плавучая база! — сказал Бьёрнар. — Это такое судно, которое снабжает всем необходимым нефтяные платформы, которые стоят в море.

— Рыбацкая шхуна!

— Пиратский корабль!

— А игрушечный кораблик считается? — спросил Каос.

Он вспомнил кораблик, который сам сделал этим летом, заострив один конец дощечки. Папа помог Каосу вырезать в дощечке отверстие и вставить в него палочку — получилась мачта.

К носу кораблика он привязал бечёвку, и, когда они с папой плыли на лодке, игрушечный кораблик весело скользил за ними, покачиваясь на мелких волнах. Каосу даже казалось, что он идёт быстрей, чем большая лодка.

— Подводные лодки, миноносцы, канонерки, авианосцы… — затараторил Бьёрнар. — Нет, это всё не то, я придумал, как мы будем играть.

— Как? — рассеянно спросил Каос, он всё ещё думал про свой кораблик, который так весело плыл за их лодкой.

— Знаешь, вечером я часто слушаю новости, — сказал Бьёрнар. — Эва думает, что я лежу и читаю, а на самом деле я слушаю новости, которые она смотрит по телевизору.

— По телевизору иногда показывают очень страшные фильмы, — сказал Каос.

— А разве тебе разрешают их смотреть? — удивился Бьёрнар.

— Нет, но ведь у меня в комнате слышно, как там кричат и стреляют!

— Да, они всё время палят. Днём-то не страшно, если хочешь, мы можем даже поиграть в бандитов. Эве тоже страшно смотреть эти фильмы, но она всё равно смотрит. Она говорит, что тогда можно не думать о том, что ещё хуже. О войне, о голодных детях, ну и вообще…

— Я несколько раз даже кричал от страха, — признался Каос. — Но когда мне смешно, я тоже кричу…

— Подожди, я чуть не забыл то, что хотел тебе рассказать!

— Что?

— Я слышал по радио, что придумали такую бомбу, которая может уничтожить сразу половину земного шара, — сказал Бьёрнар.