— Этот ребенок заслуживает самого лучшего. Разве не стоит попробовать? — Оливия колебалась. Не Стенли ли Уиткомб тому был причиной, подумал Лукас. — Если ты беспокоишься о слухах, то об этом никто не узнает. До поры до времени. И пока мы не поймем, что подходим друг другу, наши отношения будут строго платоническими.

— Мы будем жить как соседи по квартире?

— Именно. В спальне для гостей есть замок, чтобы тебе было спокойнее.

Она откинулась на спинку стула.

— Мне нужно подумать, Лукас.

Он понял: дальше давить нельзя.

— Ты не принимаешь решения спонтанно, не так ли?

— Не принимаю.

— Тогда как объяснить Рождество?

Ее щеки вспыхнули.

— Не знаю. Я никогда еще не поступала так безрассудно. Я привыкла просчитывать последствия своих действий. И поклялась себе не иметь секса до свадьбы.

Он был откровенно удивлен ее ответом. Чтобы женщины в наши дни и в таком возрасте придавали какое-то значение девственности?

— Но почему?

— Потому что любовь — это особенное и очень важное событие в жизни, сексом можно заниматься только с одним человеком.

Непонятно, то ли Оливии не хватает опыта, то ли она слишком наивна.

— Ты смотришь на меня, как на инопланетянку.

— Мне просто интересно — ты видишь мир таким, каков он есть, или каким хочешь его видеть, заключил он угрюмо.

— И тем и другим.

— Значит, признаешь, что ты идеалистка?

— Ах, Лукас, если нет идеалов, к чему тогда стремиться?

То, как она произнесла его имя, пронзило Лукаса током, точно это было прикосновение. Чем ближе он узнавал ее, тем сильнее в нем разгоралось желание.

— Я стремлюсь к реальным вещам, к тому, чего можно достичь. Я знаю, что мне под силу, а что нет. Этот ребенок и наше взаимное притяжение реальность.

Воцарилась пауза. И Лукас решил использовать другой инструмент из своего арсенала: когда переговоры заходят в тупик, нужно выступить с разумным предложением.

— Давай сегодня после работы заедем ко мне, и ты увидишь все своими глазами. Посмотришь, удобно ли тебе там будет.

Она долго и внимательно изучала его. Как он жалел, что не умеет читать чужих мыслей!

— Хорошо, — ответила Оливия мягко, — я заеду к тебе после работы. Посмотреть.

Хотя Лукас и слыл специалистом по переговорам, у него сложилось впечатление, что Оливия поступит так, как посчитает нужным.

Оливия ехала по Скотсдэйлу, минуя отели, гостиницы, улицы, со множеством бутиков, галерей, ресторанов. Город утопал в зелени, хотя и находился посреди пустыни. Оливия была поражена его красотой. Уже начало смеркаться, но она с легкостью нашла жилой комплекс, в котором жил Лукас.

Остановившись у ворот, она назвала свое имя. Вооруженный охранник жестом показал ей в сторону разноуровневых строений. Красная черепица крыш мягко отражала свет фонарей. Сквозь пальмы и сосны, растущие вдоль извилистых дорожек, белели стены зданий. Оставив машину там, где ей посоветовал Лукас, Оливия вошла в арку, ведущую во внутренний дворик. Найдя нужный номер дома, она поднялась по ступенькам и позвонила. Лукас открыл дверь:

— Прошу.

Он был одет по-домашнему: рубашка с открытым воротом, широкие брюки цвета хаки, мокасины на голых ногах. Волнение, которое она испытывала всякий раз при виде его, еще усилилось при мысли, что она переступает порог его дома.

Взгляд Оливии невольно скользнул на второй этаж, туда, где, вероятно, находилась спальня, но она постаралась сконцентрироваться на кирпичном камине, на модном длинном диване с красивой обивкой на современном, почти квадратном стуле с высокими подлокотниками. Простой кофейный столик из сосны и музыкальный центр подчеркивали элегантность комнаты.

— Давай я тебе все покажу, — предложил он с улыбкой, от которой у нее засосало под ложечкой. Когда он показывал ей столовую с буфетом и обеденным столом на четверых, Оливия подумала, часто ли он устраивает вечеринки.

— У тебя очень красиво, — заметила она, осматривая кухню. Стол здесь заменяла стойка, а вся суперсовременная утварь была черного цвета.

— Подожди, я покажу тебе, какой отсюда открывается вид, — отозвался он, заговорщицки подмигнув ей и отодвигая дверь, ведущую из кухни на закрытую террасу.

Полная луна тусклым светом освещала иссиня-черные вершины гор, мириады звезд высыпали на небо. На улице уже похолодало, но Оливия не замечала этого — Лукас стоял так близко, что их руки почти соприкасались.

— Здесь есть бассейн и тренажерный зал. А также обслуживающий персонал.

Оливия заставила себя очнуться. Сомнения все еще терзали ее.

— Да, Лукас, здесь очень красиво. Но красивый вид и стильная мебель не убедят меня переехать к тебе.

— А что убедит?

— Я не знаю. Мне нужно еще подумать.

— Но ты не видела спальню для гостей.

— Мне не нужно ее видеть, я и так знаю, что мне будет хорошо здесь…

— Тогда в чем проблема, Оливия? — спросил он, приближаясь к ней вплотную.

— Я… Я должна убедиться, что переезд сюда будет лучшим решением.

— Как ты можешь знать, пока не попробуешь?

— Я должна почувствовать это вот здесь. — Она показала на сердце.

Когда он протянул руку, она задрожала. Он коснулся ее лица…

— Нет, — отпрянула она в панике.

— На Рождество мои прикосновения не были тебе неприятны, — в его голосе слышалось раздражение.

— Нет, Лукас. Я должна трезво все обдумать, а когда ты слишком… близко…

— Это из-за Уиткомба? — спросил он мрачно. Все ее мысли и чувства перепутались в этот момент. События приняли слишком неожиданный оборот, — Решается моя будущая жизнь, Лукас. И твоя тоже. И ребенка. Разве ты не в замешательстве? Разве ты не выбит из колеи? У тебя нет ощущения, что сейчас меняется все в твоей жизни?

— Моя жизнь часто делала крутые повороты, но сейчас я знаю, чего хочу.

— А я — нет. И я не позволю тебе давить на меня, пока не решу все сама. Я не желаю давать повод сплетникам. Не люблю секреты и обманы. Пойми, прошло всего два дня, как я узнала о своей беременности… — Слезы подступили к ее глазам, но она прогнала их. Она никогда не плачет и не позволит ему видеть это.

Самообладание покинуло Лукаса, он схватил .Оливию за плечи:

— Уж не собираешься ли ты прервать беременность?

Пронизывающий жар его рук говорил о страсти, неведомой ей до Рождества.

— Конечно, нет. У меня и в мыслях этого не было. Казалось, у Лукаса упал камень с сердца.

— Если тебе нужно время подумать… думай. Но я отец этого ребенка, Оливия, и ты не сможешь отделаться от меня. Поняла?