- Застава? Сорок одиннадцать. Посмотрите номерок.

Глядя в блокнот, он продиктовал номер джипа.

Через некоторое время невидимый собеседник ответил комиссару, и он, написав в блокноте несколько строчек, сказал:

- Спасибо.

Закончив разговор, Артур положил трубку на стол и снова налил себе кофе.

На этот раз он не стал отвлекаться и, сделав несколько глотков, задумчиво посмотрел на лежавший перед ним блокнот.

- Сергей Иванович Дорофеев… Знакомое имечко, - пробурчал Артур и снова взялся за трубку.

Набрав номер, он услышал в трубке сдвоенные гудки и удовлетворенно кивнул. Трубку сняли, и Артур бодрым голосом сказал:

- Геннадий Ильич? Доброго здоровьица. Как служба?

- Твоими молитвами, - ответил Геннадий Ильич.

- Вот и хорошо. Слушай, Гена, тут у меня персонаж один есть, надо бы пробить, кто такой. Имя знакомое, но откуда знаю - убей меня на месте, не помню.

- Ну что же… Давай имя.

- Дорофеев Сергей Иванович.

- Ха! - Геннадий Ильич рассмеялся. - Еще бы я его не знал. Я даже искать не буду. Это тебе в твоих высоких сферах такие мужчины не попадаются, а мы, простые труженики асфальта и паркета, встречаемся с ними каждый день.

- Ну не томи, - усмехнулся Артур, - говори, кто таков?

- Про Желвака слышал?

- А кто ж про него не слышал! Он даже у нас в высоких сферах фигура известная.

- Во-во! Авторитет, к коронации готовится, так что ты с ним повежливей. А то я тебя знаю - бац, бац, и готовый жмур. Что, не так?

- Ну ты это брось, - снова усмехнулся Артур, - что я тебе - серийный, что ли?

- А что - нет?

- Ладно, спасибо. Так это человек Желвака?

- Его самого.

- А Желвак этот - он там же, где и всегда, пасется?

- А куда ж он денется! Отдельный кабинет в ресторане «На нарах». Прошу любить и жаловать.

- Вот я его и полюблю и пожалую. Кстати, у тебя там нет случайно его номерочка? - коварным голосом поинтересовался Артур.

- Ну что с тобой поделаешь, - с притворным недовольством ответил Геннадий Ильич, - записывай трубку.

Продиктовав номер, он спросил:

- А зачем тебе этот Желвак? Вроде бы ты обычными бандюганами не занимаешься.

- Мы в наших высоких сферах, - чванливо ответил Артур, - занимаемся всем. Это у вас, в тупом уголовном розыске, страшнее форточника зверя нет.

- Ах ты, животное! - возмутился Геннадий Ильич. - Я к нему, понимаешь, со всей душой, а он меня тупым называет!

- Ладно, ладно, - засмеялся Артур, - с меня коньяк.

- Теперь ты одним коньяком не отделаешься.

- Хорошо. Два коньяка.

- Смотри, - пригрозил Геннадий Ильич, - я тебя за язык не тянул.

- Ну что за выражения! - расстроился Артур. - А еще сотрудник правоохранительных органов.

- Все, давай. В пятницу жду.

- Годится. Конец связи.

Отключившись, Артур допил остывший кофе и, закурив, прошел в гостиную.

На автоответчике, стоявшем на старинной резной тумбочке, мигал маленький красный огонек. Артур нажал кнопку воспроизведения и услышал мужской голос, который говорил по-английски:

- Мисс Гессер, это говорит друг вашей семьи. Я живу в Кливленде недалеко от ваших родственников. Я хочу встретиться с вами, чтобы передать вам привет от них и рассказать, как они живут. Я буду звонить вам позже. Всего доброго.

Прослушав запись еще раз, Артур нахмурился и пробормотал:

- Друг семьи… Интересно, что это за друг такой…

Потом он вышел в кухню, помыл за собой чашку и, погасив в прихожей свет, покинул квартиру Лины.

АМЕРИКЭН ГАНГСТЕРИТО…

Майкл Шервуд сидел в шезлонге на просторной деревянной террасе, опоясывавшей его дом. Низкий столик, стоявший перед ним, был заставлен разнообразными сосудами с напитками сильной крепости.

В другом шезлонге развалился рослый блондин в ковбойском костюме и высоких расшитых воловьими жилами казаках. Это был ближайший друг Шервуда Уэйн Косовски.

В далекие благословенные времена оба они были обычными гангстерами и промышляли с пистолетами и кастетами, но теперь, когда седина коснулась их висков, а головы стали работать лучше, чем руки, они остепенились и стали руководить другими людьми. Это было гораздо приятнее и безопаснее.

Шервуд давно уже переступил ту черту, за которой преступление мало отличается от нормального крупного бизнеса, и его связи простирались аж до самого Белого дома. А Косовски просто был его давним другом и хитроумным советником. Это устраивало обоих, и они не представляли себе жизни друг без друга.

- Мистер Шервуд, - лениво сказал Косовски, наливая себе виски в маленький тяжелый стаканчик, - а куда, интересно, подевался Чарли Мясник? Он обещал принести вам медальон этого русского еще неделю назад, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.

- Мистер Косовски, - ответил Шервуд, наливая себе из другой бутылки, - в том-то между нами и разница, что вы только думаете о чем-нибудь, а я уже это сделал.

- Что сделал? - спросил Косовски и поднес стаканчик к губам.

- Распорядился, чтобы мой исполнительный и надежный человек узнал все насчет Мясника и этого… Аркады.

- Ну, Майкл, ты - голова, - восхитился Косовски и залпом выпил свой виски.

- Мало того, - Шервуд посмотрел на часы, - этот человек должен с минуты на минуту появиться здесь и рассказать мне все, что ему удалось узнать.

- Шикарно! - Косовски заерзал в шезлонге. - По этому поводу нужно выпить.

- Слушай, Уэйн, - Шервуд нахмурился, - пить за что-то, когда еще не знаешь, что там на самом деле, - глупо. Что это за ковбойские манеры - лить виски в утробу по любому поводу?

- По любому поводу… - Косовски задумался. - А помнишь, как мы пили в доках за каждую севшую на воду чайку?

- А как же, - Шервуд улыбнулся воспоминаниям, - тогда еще Билли Утюг вырубился первым, и мы засунули его в контейнер с рождественскими индейками.

- Ага! - подхватил Косовски. - А потом он очухался и стал орать: «Я индейка, не трогайте меня, еще не Рождество!»

Оба засмеялись, и Косовски все-таки налил виски и себе и Шервуду.

- Хорошее было времечко, - сказал он.

- Не говори, - поддержал его Шервуд, - и мы сейчас выпьем за то, чтобы потом вспоминать сегодняшний день и тоже говорить, что времечко было хорошим.

- Согласен, - кивнул Косовски.