Птичьи черты преобразились до неузнаваемости – клюв стал носом и широким ртом с сурово сжатыми губами. Черное оперение исчезло, и под ним обнаружилась темно-фиолетовая кожа, столь характерная для обитателей здешних мест.

Бролл Медвежья Шкура, сбросивший облик буревестника, был ночным эльфом, в котором любой узнал бы друида. Однако по могучему телосложению он гораздо больше напоминал воина. Тяготы и бесчисленные трудности не прошли бесследно, но собратья-друиды по-прежнему принимали его за своего.

Бролл огляделся по сторонам. Друидов не было видно, но он, тем не менее, ощущал, что они где-то поблизости. Что ж, это даже хорошо. Прежде чем присоединиться к собратьям, Броллу хотелось немного побыть наедине с самим собой.

Мысли буквально роились у него в голове, и большинство из них касалось шан’до, мудрого учителя. Каждый раз, возвращаясь в Тельдрассил, Бролл размышлял, что без шан’до он ни за что не стал бы тем, кем являлся сейчас, пусть и друидом этот могучий ночной эльф считал себя никудышным. На самом деле, все они, даже Фэндрал, прибыли сюда на срочный совет исключительно ради учителя, легендарного Малфуриона Ярости Бури.

Малфурион был не просто лидером, но и первым из смертных друидов Азерота, обучавшимся у самого полубога Кенария. Тысячелетия назад хранитель леса оценил уникальные качества юного ночного эльфа – особую связь с окружающим миром – и развил его таланты. Но, даже не успев завершить обучение, Малфурион стал одним из главных участников первой кровопролитной войны с демонами и предателями своего народа, в числе которых оказалась сама королева ночных эльфов Азшара и ее подлый советник Ксавий. Многие полагали, что именно Малфурион помог спасти Азерот от уничтожения.

Вот уже много поколений легенды о его подвигах передавались из уст в уста. Сколько раз Малфурион жертвовал собой, теряя целые столетия жизни ради спасения мира и своего народа. Он преуспевал там, где прочие терпели поражение, и принимал каждую битву близко к сердцу. В конце концов, Малфурион стал не только защитником природы, но и непревзойденным воином.

Как только надежда на то, что в Азероте воцарится мир, окрепла, верховный друид собрал своих последователей и попытался возвратить их к изначальному пути. Прошлое осталось в прошлом, а будущее представлялось волшебной тайной, которую еще предстоит раскрыть, действуя методично и размеренно. Малфурион повторял, что потеря бессмертия пойдет на пользу ночным эльфам, и они наконец-то станут частью жизни, кипящей на Азероте, прекратив быть пассивными наблюдателями.

– Малфурион… – пробормотал Бролл Медвежья Шкура.

Шан’до изменил жизнь Бролла, как никто другой, изменил в буквальном смысле. Друид был многим обязан Малфуриону и все же наравне с остальными был бессилен уберечь учителя от страшной судьбы.

Бролл моргнул, возвращаясь в настоящее. Он ощутил чье-то присутствие и догадался, кто это, даже до того, как успел повернуться. Даже запах у вновь прибывшего был особенным.

– Да благословит тебя лес, Бролл Медвежья Шкура, – прогрохотал он. – Я сразу понял, что ты рядом, и надеялся с тобой увидеться!

– Верховный друид Хамуул Рунический Тотем, быстро же ты добрался сюда из Громового Утеса! – ответил Бролл.

Встреча оказалась неожиданной, но очень приятной.

Облик Бролла сразу выдавал в нем друида, чего нельзя было сказать о Хамууле Руническом Тотеме. Он был шире в плечах и крупнее своего друга, лишь отдаленно напоминая ночных эльфов или людей. В отличие от остальных друидов, он носил свободные одежды своего племени – кожаное наплечье, соединявшееся двумя длинными красными ремнями с красным же килтом, – запястья украшали красные, золотистые и синие полоски.

Однако сильнее всего Хамуула отличало от Бролла и прочих ночных эльфов то, что сам он был тауреном. Его ноги заканчивались мощными раздвоенными копытами, а голова, как и у всех представителей этого народа, напоминала бычью. Впрочем, вслух о таком лучше не говорить – слишком велик риск для жизни. В носу Хамуул носил церемониальное кольцо, а голову его венчали искривленные и выдающиеся вперед рога.

Рост друида, хоть он, как все таурены, слегка горбился, был больше двух метров, а в тонкой серо-коричневой шерсти виднелась седина. Бролл припомнил, что в их первую встречу она не так сильно бросалась в глаза. Хамуул заплетал волосы (тоже седеющие) в две толстых косы длиной до груди. Друидом он стал довольно поздно и не без участия Малфуриона Ярости Бури. Хамуул – первый таурен-друид почти за двадцать поколений, и, хотя теперь многие из его народа пополнили ряды защитников природы, едва ли кто-то мог сравниться с ним в мастерстве.

– Мое путешествие было спокойным. Это даже странно, – заметил Хамуул. Он прищурил светло-зеленые глаза под густыми бровями так, словно хотел что-то добавить, но не решался.

Бролл кивнул, вскользь подумав о том, как его примут остальные друиды. С самого детства на Бролла возлагали огромные ожидания, а все из-за одного-единственного сходства с Малфурионом, сходства, которое всегда было для Бролла символом его неудачи.

Рога, выраставшие из его висков, гордо выдавались вверх на полметра. Конечно, они никогда не сравнились бы с главным отличительным признаком верховного друида, и все же неизменно привлекали внимание. Рога появились у Бролла в раннем детстве и, хоть были тогда совсем крохотными, казались окружающим знаком будущего величия. Уже тогда юному эльфу без устали твердили, что однажды о его подвигах будут слагать легенды.

Но, хоть все вокруг и считали злосчастные рога великим даром, сам Бролл расценивал их исключительно как проклятье и до сих пор был убежден, что жизнь лишь доказала его правоту.

Какая же польза от этих рогов, раз они ничем не смогли помочь в самое страшное, решающее мгновение – когда Бролл пытался отразить чудовищный натиск демонов и оживших мертвецов, повиновавшихся зловещему властителю преисподней Азгалору? Да, он был прав – злосчастные рога не принесли ничего, кроме разочарования. Сила Бролла тогда возросла многократно благодаря идолу Ремула. Друид пожертвовал собой и безжалостно убивал врагов, давая возможность товарищам объединиться с основным войском.

Но и с этой задачей он не справился. Силы подвели Бролла, и Азгалор, умелый воитель, наконец пробил его защиту оскверненным клинком, носившим имя Злоба. Острый конец меча вонзился в идол Ремула, и Бролл утратил над ним контроль. Артефакт тут же подвергся влиянию Скверны, а вся его мощь обратилась против последней защитницы, сражавшейся на стороне Бролла…

Друид множество раз, и особенно после того ужасного случая, собирался избавиться от рогов и даже сжечь самые их корни, чтобы те не выросли снова, однако ни разу так на это и не решился.

Вдруг Бролл осознал, что Хамуул все это время терпеливо молчал и внимательного его разглядывал.

– Она всегда будет рядом. Знай, духи погибших близких присматривают за нами, – пророкотал таурен.

– Я думал о другом, не об Анессе, – ответил ночной эльф, но это было ложью.