Штаб «Алекс» при этом, по замыслу, должен был заниматься организацией и подготовкой к восстанию частей, находящихся в ведении «военного» крыла сопротивления вне территории Праги; находившийся в формальном подчинении штаба «Алекс», штаб генерала Кутлвашера «Бартош» получал в свое распоряжение военизированные или по-военному организованные части, находившиеся прямо на территории столицы. Такими частями прежде всего являлись имеющие собственное вооружение немногочисленные военнослужащие протекторатного правительственного войска, чешская полиция и жандармерия, погранично-таможенная служба, а также члены чешских отрядов противовоздушной обороны – Люфтшутц [15] и сочувствующие движению лица из рядов бывших военных.

Изначальное сложение и структура гражданского или так называемого политического движения сопротивления на территории Протектората Богемия и Моравия были крайне пестрыми. Различные политические партии или движения, существовавшие как официально, так и на нелегальном положении, часто провозглашали прямо противоположные друг другу цели и устремления, как правило, защищая при этом интересы определенных слоев населения. В целом политическое сопротивление можно также внутренне разделить на левое и правое крыло, единственным объединяющим фактором которых являлось совместное неприятие действующего германского режима на территории Протектората и желание обновления самостоятельности и независимости страны, но вот во взглядах на дальнейшее будущее нового государства, как и на его возможные границы, их позиции сильно расходились…

Крайне левыми, безусловно, являлись коммунистическая партия Чехословакии на нелегальном положении и сочувствующие ей граждане, различные рабочие ячейки на крупных предприятиях и некоторые профсоюзные организации, также находившиеся под сильным влиянием коммунистической партии. В отличие от разнородных демократов, националистов или социалистов в «правом» крыле сопротивления, коммунисты были хорошо организованы. Несмотря на нелегальное положение партии, имели функционирующую и взаимосвязанную сеть ячеек по всей стране, взаимодействовали с заброшенными в тыл противника советскими разведывательными и подрывными группами, имели налаженную связь с вооруженными силами и партийными органами СССР. Все это, естественно, не без помощи последних. Цели коммунистического движения также были предельно ясными – освобождение от германской оккупации[16] и организация на территории освобожденной Чехословакии [17] государства рабочих и крестьян по образу и подобию Советского Союза. Как подходящая сила освобождения, с точки зрения коммунистов, в расчет, естественно, приходила только Красная Армия. Свои основные задачи коммунистическое движение сопротивления видело главным образом во всяческом содействии продвижению советских войск, в том числе и способом вооруженной борьбы на местах, а также в пресечении попыток различных «правобуржуазных» элементов в активном взаимодействии с западными союзниками с целью установления в будущем на освобожденной территории страны какого-либо иного государственного строя, не входившего в планы местных коммунистов и их коллег из Советского Союза. Прокоммунистическое «левое» крыло сопротивления являлось впоследствии одним из главных и значительных самостоятельных участников восстания, сыграло в нем свою немаловажную роль, а также оказало решающее влияние непосредственно на его конечные результаты и последствия.

До конца 1942 года «правые» крылья движения сопротивления внутри страны практически никак не соприкасались с левыми и не пытались организовать какую-либо совместную деятельность. Либерально-демократические или националистические круги различного толка представляли главным образом интересы средних и высших слоев населения, и исходя из этого их связь с рабочим классом и крестьянством, соответственно как и с представляющими их организациями, была крайне слаба. К тому же внутренне правые еще были разделены как не полным соответствием взглядов между различными партиями и организациями, так к тому же еще и территориальным членением на «чешские» и «моравские» группы. Первым толчком к совместному и организованному противодействию германским властям скорее всего послужило покушение на Рейнхарда Гейдриха 27 мая 1942 года в Праге[18], осуществленное группой чешских парашютистов-добровольцев, тренированных за границей и заброшенных в Протекторат из Англии. Но лишь к самому концу 1944 года, под влиянием правительства президента Эдварда Бенеша в эмиграции, внутри страны наметилась тенденция к сплочению и разнородных правых сил, главным органом которых должна была стать новоизбранная Чешская Народная рада – совет, в который бы входили представители всех антигитлеровских политических сил на территории Протектората Богемия и Моравия и который, по мнению организаторов, являлся бы прообразом будущего правительства свободной Чехословакии (см. приложение «Состав ЧНР»).

Само покушение на главу германской администрации Протектората было задумано и спланировано чехословацким президентом в английской эмиграции Эдвардом Бенешем и его ближайшими соратниками главным образом с целью обратить на себя внимание союзников по антигитлеровской коалиции и хоть как-то подтвердить свою легитимность в качестве правительства в эмиграции, а заодно показать им же, что и на территории Протектората Богемия и Моравия тоже существует движение Сопротивления. Дело в том, что до этого фактически никаких явных признаков хоть какой-то активной борьбы населения Протектората с так называемой германской оккупацией видно не было, зато активная помощь высокоразвитой чешской промышленности и сельского хозяйства военным усилиям Третьего рейха была просто огромна, а установленная и начатая именно Гейдрихом национальная программа «превращения чехов в немцев» начала успешно воплощаться в жизнь, опять же без особых протестов со стороны в подавляющем большинстве лояльного к властям местного населения. На территории собственно Протектората, а не только отсоединенных от Чехии судетских земель, находилось достаточно большое количество этнического немецкого населения и смешанных чешско-немецких семей, а сами чехи, еще совсем недавно (до 1918 года) являвшиеся гражданами Австрии, во вновь установленных немецких порядках опять же не видели ничего для себя особо нового или сильно необычного, как и в немецком языке в качестве (пока) второго государственного. К тому же расовой комиссией при Имперском Управлении безопасности (РСХА), после проведенных исследований, чехи были признаны расово чистым арийским народом, даже появилась формулировка о том, что «чехи, это в общем-то тоже немцы, которые в силу различных причин и исторических ошибок не говорят на немецком языке и подлежат возвращению к своим немецким корням», вот так. Соответственно данным условиям жители Протектората Богемия и Моравия не подвергались какому-либо особо жесткому обращению со стороны новых властей, а на фоне феноменальных успехов германской армии на Западном, а в начальной стадии боевых действий и Восточном фронте какая-либо деятельность чешского сопротивления начала вообще снижаться до нулевой отметки. Активистам различных крыльев антигитлеровского движения было все труднее заинтересовать в своей деятельности обычных граждан, которых и так все устраивало, а народные антинемецкие настроения в самом начале сороковых годов уже ограничивались лишь передаваемыми из уст в уста анекдотами или газетными публикациями, что в общем соответствовало норме жизни и в Габсбургской Австрии. Находящееся в Лондоне «чехословацкое правительство в эмиграции» примерно через год после своего отъезда из страны практически потеряло всяческое влияние на происходящее в Протекторате, а распространяемая им пропаганда перестала интересовать жителей, так как создающие ее люди явно были слишком далеки от реальности на месте.