Я кивнул.

Блестящий пошел к дому в выцветших досках цвета гнилого персика. Медленно, осторожно, сначала заглянул в одно окно с почерневшим наличником, потом в другое. Потом встал у калитки, просунул руку, вытащил крючок с другой стороны. Прошел во двор, поднялся на крыльцо, неуверенно дернул дверь — она оказалась открыта. Потянул дверь на себя и боком протиснулся внутрь.

Я вспомнил, что оставил сигареты в машине. Протиснул руку в открытое окно, нашарил в бардачке пачку, вытащил, зажал в зубах сигарету, закурил.

В доме грохнул выстрел.

Я вздрогнул.

Раздался еще один выстрел. Вдалеке залаяли собаки.

Я крепко сжал пальцами сигарету и затянулся, не отводя взгляд от крыльца.

Дверь резко распахнулась, но на крыльцо вышел не Блестящий.

Это был высокий небритый мужик в растянутой белой майке и синих тренировочных штанах. В руке он держал пистолет Макарова.

Он вскинул пистолет и навел на меня ствол.

— Так, ты, урод! Ты еще кто? — резко и нервно крикнул он, не сходя с крыльца.

Я не понимал, что отвечать, но на всякий случай бросил сигарету и поднял руки.

— Я, ну… Я писатель. У меня нет оружия, не надо стрелять.

— Писатель? Ты что тут забыл? Это его машина? — человек с пистолетом кивнул в сторону дверного проема.

Он выглядел так, будто его разбудили с тяжелого похмелья. Опухшее красное лицо, всклокоченные волосы, явно не знавшие мытья как минимум несколько недель, нервные, дерганые движения, сиплый голос.

— Это моя машина, — сказал я. — У него в кармане мои ключи. Мне бы их забрать, и я бы просто уехал отсюда. Я вообще не знаю, кто он.

— Почему вы вместе? — вскрикнул человек, медленно сходя с крыльца и не отводя пистолет.

— Мы не то чтобы вместе… Он тоже угрожал мне оружием и заставил приехать сюда.

— Ты мне не заливай, урод, — незнакомец медленно приближался, продолжая держать меня на мушке. — Ты откуда вообще? Из «Прорыва»? Из ментов?

— Я не отсюда.

— А похож на местного. Ладно. Был бы из ментов, я б тебя помнил.

Кажется, где-то я уже слышал это.

Подойдя ближе, незнакомец внимательно осмотрел меня с ног до головы, потом осмотрел машину, потом снова меня.

Потом опустил пистолет.

— Ладно, — повторил он. — Мне срать, кто ты такой и откуда. Помоги закопать этого.

С этими словами он опять кивнул в сторону дома.

— А меня не застрелишь? — спросил я.

— Не будешь выпендриваться — не застрелю. Пойдем.

Мы поднялись по крыльцу и прошли через сени в избу, слабо освещенную керосиновой лампой. Под ногами скрипели доски.

Классическая деревенская картина — замазанная глиной стена печки, гобелен с оленями на стене, иконы в углу, кровать на пружинах с драным матрасом. Из кухни воняло чем-то пережаренным.

И этот спертый запах затхлой одежды, пыли и старых обоев.

Блестящий лежал на полу посреди комнаты, нелепо раскинув руки, с открытыми остекленевшими глазами. Полы его камуфляжной куртки разметало в стороны, по футболке на животе растекалось черное пятно, еще одно, чуть поменьше — на груди.

Второй мертвец за час.

— Разбудил меня, пидор, — сказал незнакомец. — Водки выпьешь?

Кажется, без водки тут никак. Я кивнул, не переставая смотреть на труп Блестящего. Снова стало отвратительно, как тогда, с мертвецом в машине.

— Щас все организуем, папаш, водочка что надо… — сказал незнакомец, спокойно перешагнув через труп.

От него несло нечищеными зубами и перегаром.

— Вы с ним, кажется, не поладили.

— О да-а-а, — протянул он. — Этот дохлый мужик много говна натворил на своем веку. Вредный мужик. Хорошо, что дохлый.

Он подошел к буфету, вытащил бутылку водки, разлил по стаканам.

— Держи, — он протянул стакан прямо через тело Блестящего.

Я залпом выпил, поморщился, крякнул. Водка обожгла нутро.

Незнакомец тоже выпил, поставил стакан.

— Тебя как зовут-то? — спросил он.

— Андрей. Я писатель и журналист. Я тут, чтобы собрать…

— Да насрать всем, для чего ты тут. Сейчас ты тут, чтобы помочь мне избавиться от этого, — он опять кивнул на труп. — Закопаем и дело с концом. Меня Корень зовут, рад, как говорится, знакомству. А это еще…

Корень посмотрел в сторону раскрытого окна; я взглянул туда же.

На подоконнике, свесив короткие пухлые ножки, сидел маленький толстый человечек, ростом меньше метра, совершенно голый, лысый, круглопузый, с непропорционально большим приплюснутым носом и маленькими глазками, заплывшими жиром. Его лицо выглядело до невозможного уродливым.

А потом я увидел, что его ступни больше похожи на мягкие розовые копытца.

Человечек приоткрыл слюнявый рот и с удивлением разглядывал труп Блестящего.

— Пш-ш-шел отсюда! — рявкнул Корень до того, как я успел хоть что-то сообразить.

Человечек вздрогнул, пробормотал что-то неразборчивое, неуклюже соскочил с подоконника наружу, плюхнулся в заросший лопухами палисадник и пустился наутек.

— Вечно лезут, когда не надо… Что вылупился? Давай копать, — он хлопнул в ладоши, явно повеселев после водки, и указал пальцем в сторону сеней. — Там лопата, возьми.

Я оглянулся — в углу сеней стояла лопата, испачканная в навозе.

Я взял лопату, а Корень подхватил труп Блестящего под лодыжки, приподнял их, напрягся и с кряхтением поволок тело к выходу.

— Может, помочь? — неуверенно предложил я.

— Ну тебя… — прокряхтел Корень. — Писатель. Лопату неси, потом копать будешь.

И остановился, потому что снаружи раздался бодрый и звонкий голос.

— Добр-р-ое утро!

Корень бросил тело Блестящего, нахмурился, осторожно выглянул в окно и смачно выругался.

— Да твою мать…

Корень сплюнул на пол, отобрал у меня лопату, швырнул ее в сторону, снова выругался, потом наклонился ко мне и быстро зашептал:

— Так. Я буду говорить, а ты будешь мне поддакивать и во всем соглашаться. И оба будем в шоколаде. Понял? Это бешеный человек.

Я кивнул.

Корень притворно улыбнулся, вытащил из кармана пистолет, проверил обойму, снова сунул в карман и открыл дверь.

— Стой за мной и не высовывайся особо, — прошептал он напоследок, а затем вышел на крыльцо. — Здра-а-авствуйте, товарищ капитан! Давно не видел!

У моей машины, опершись рукой о капот, стоял высокий мужчина в темном парадном кителе с воротником-стойкой и капитанскими погонами, но без положенной к нему фуражки на голове, в ослепительно белых штанах. У него были нестриженные смолянисто-черные волосы с вьющейся челкой, крепкие скулы и большие глаза.