– Она ему как сестра. Младшая сестра.

– Ради Бога, Пенелопа. Едва ли…

– Это почти что кровосмешение, – пробормотала Пенелопа.

– Что ты сказала?

Пенелопа снова схватилась за шитье.

– Ничего.

– Я уверена, ты что-то сказала.

Пенелопа покачала головой.

– Тебе показалось, я всего лишь прочистила горло.

– Ты что-то сказала. Я уверена в этом!

Пенелопа мысленно застонала, представив свою будущую жизнь, долгую и нудную.

– Ты, наверное, забыла, – сказала она с терпением если не святой, то весьма набожной особы, – что Фелисити почти обручена с мистером Олбансдейлом.

Порция хитро прищурилась.

– Зачем ей обручаться е ним, если она может поймать Колина Бриджертона.

– Фелисити скорее умрет, чем станет бегать за Колином.

– Глупости! Фелисити умная девушка и понимает, что Колин Бриджертон гораздо лучший улов.

– Но Фелисити любит мистера Олбансдейла!

Порция удрученно поникла в своем кресле, обитом тисненым бархатом.

– Пожалуй.

– И потом, – с чувством добавила Пенелопа, – мистер Олбансдейл владеет весьма значительным состоянием.

Порция задумчиво постучала указательным пальцем по щеке.

– Да, – кивнула она. – Не таким значительным, конечно, как у Бриджертона, но, боюсь, тут уж ничего не поделаешь.

Пенелопа, хоть и понимала, что пора закрыть тему, не смогла удержаться от последней реплики:

– Я думаю, мама, это замечательная партия для Фелисити. Мы должны радоваться за нее.

– Знаю, знаю, – ворчливо отозвалась Порция. – Просто мне всегда хотелось, чтобы одна из моих дочерей вышла замуж за Бриджертона. Какая блестящая партия! Весь Лондон говорил бы обо мне неделями. А может, годами.

Пенелопа с ожесточением воткнула иголку в подушечку. Довольно глупый способ дать выход гневу, но это лучше, чем вскочить на ноги и заорать: «А я?» Похоже, ее мать уверена, что когда Фелисити выйдет замуж, придется распрощаться с надеждами на союз с Бриджертонами. Но ведь она, Пенелопа, до сих пор не замужем – или это не считается?

Неужели это слишком много – желать, чтобы ее мать гордилась ею так же, как тремя другими дочерьми? Конечно, Колин никогда не возьмет ее в жены, но разве мать не должна быть чуточку слепой к недостаткам своих детей? Очевидно, что ни Пруденс, ни Филиппа, ни даже Фелисити не имеют шансов породниться с Бриджертонами. Но почему ее мать считает, что они привлекательнее Пенелопы?

Даже если признать, что Фелисити пользовалась успехом, превышавшим достижения ее старших сестер, Пруденс и Филиппа никогда не были королевами бала и нередко подпирали стены также, как и Пенелопа.

Теперь они замужем. Хотя Пенелопа не согласилась бы связать свою судьбу ни с одним из их мужей.

К счастью, мысли Порции уже переключились на более приятные темы.

– Я должна навестить Вайолет, – заявила она. – Представляю, как она счастлива, что Колин вернулся.

– Уверена, леди Бриджертон будет рада видеть тебя.

– Бедняжка. – Порция драматически вздохнула. – Знаешь, она так переживает за него…

– Знаю.

– Право, это больше, чем может вынести материнское сердце. Колину пора остепениться. Один Бог знает, с чем можно столкнуться в этих языческих странах…

– Насколько я знаю, греки – христиане, – вставила Пенелопа, не поднимая глаз от вышивания.

– Не смей дерзить, Пенелопа Анна Федерингтон! Я знаю, что говорю. Они католики!

– И вовсе они не католики, – возразила Пенелопа, отложив в сторону вышивание. – Они православные.

– В любом случае они не принадлежат к англиканской церкви, – пренебрежительно отозвалась Порция.

– Учитывая, что они греки, вряд ли их удручает этот факт.

Глаза Порции неодобрительно сузились.

– А откуда тебе известно, какая религия у греков? Впрочем, можешь не говорить, – заявила она с драматическим жестом. – Наверняка где-нибудь прочитала.

Пенелопа вздохнула, не сразу найдя подходящий ответ.

– Лучше бы ты поменьше читала, – сказала Порция. – Возможно, я давно выдала бы тебя замуж, если бы ты уделяла больше внимания своим светским обязанностям, чем…

Она замолчала, и Пенелопе пришлось спросить:

– Чему?

– Не знаю. Тому, что заставляет тебя сидеть, уставившись в пространство и грезя наяву.

– Я всего лишь размышляю, – сказала Пенелопа. – Иногда мне нужно остановиться и подумать.

– О чем? – пожелала знать Порция.

Пенелопа не могла не улыбнуться. В этом вопросе заключалось все, что отличало ее от матери.

– Ни о чем, – сказала она. – Правда.

У Порции был такой вид, словно она хотела что-то добавить, но передумала. А может, ей просто захотелось есть. Она взяла печенье с чайного подноса и сунула его в рот.

Пенелопа протянула руку за последним печеньем, но затем решила оставить его матери. Совсем неплохо, если рот Порции будет занят. Главное, что ей сейчас нужно, – это оказаться втянутой в очередные разговоры о Колиме Бриджертоне.

– Колин вернулся!

Подняв глаза от «Краткой истории Греции», Пенелопа увидела Элоизу Бриджертон, ворвавшуюся в ее комнату. Как обычно, Элоиза обошлась без объявления о своем приходе. Дворецкий Федерингтонов настолько привык видеть ее в доме, что относился к ней как к члену семьи.

– Неужели? – поинтересовалась Пенелопа, изобразив (довольно правдоподобно, с ее точки зрения) равнодушие и сунув «Краткую историю Греции» под «Матильду» Фиддинга, пользовавшуюся большим успехом в прошлом году. Томик «Матильды» украшал книжные полки в каждом доме. И был достаточно толстым, чтобы прикрыть «Краткую историю Греции».

– Представь себе, – сказала Элоиза, усевшись за письменный стол Пенелопы. – Он ужасно загорел. Наверное, все время торчал на солнце.

– Кажется, он был в Греции?

Элоиза покачала головой.

– Он сказал, что военные действия активизировались и стало слишком опасно: Поэтому он поехал на Кипр.

– Ну и ну, – протянула с улыбкой Пенелопа. – Похоже, леди Уистлдаун что-то перепутала.

Элоиза сверкнула ответной бриджертоновской улыбкой, и Пенелопа в очередной раз подумала, как ей повезло, что Элоиза стала ее лучшей подругой. Они были неразлучны с семнадцати лет. Вместе проводили лондонские сезоны, вместе взрослели и, к величайшему неудовольствию своих матерей, вместе превратились в старых дев.