Взобравшись на вершину пригорка, я огляделся. Нигде ни деревца. Ничего, кроме безбрежного моря трав. Есть что-то волнующее в прогулке по просторам, где человек еще не проторил ни дорог, ни троп. Небо на западе залила пламеневшая киноварь. Выше свод небес потемнел, из синего став лиловым. И уже загорелась первая звезда, хотя до сумерек было еще далеко.

Одинокая яркая звезда – такой я не видел ни в одну из эпох, в которых мне приходилось жить. Она совершенно не мигала, горела ровным оранжевым, чуть ли не кирпично-красным светом – яркая и настолько крупная, что наводила на мысль, будто я вижу диск, а не точку. Может, это Марс? Нет, Марс никогда не был настолько ярок, даже в прозрачных небесах Трои. Да и цвет звезды темнее, чем рубиновое сияние Марса, – мрачный, коричнево-красный, напоминающий запекшуюся кровь. Но это и не Антарес – красный гигант в сердце Скорпиона горит, как и положено всякой звезде.

Тут раздался вопль ужаса, вырвавший меня из глубоких раздумий об астрономии.

– Смотрите!

– Он приближается!

– Они нас ищут!

Проследив направление, указанное костлявыми руками моих спутников, я заметил пару крылатых тварей, пересекавших темнеющий небосвод на севере от нас. Почти наверняка птерозавры. Громадные кожистые крылья чудовищ лениво взмахивали, затем следовало плавное скольжение. Их длинные заостренные клювы были направлены к земле. Вне сомнений, они искали нас.

– Никому не шевелиться! – скомандовал я. – Ложитесь на землю и храните полнейшую неподвижность!

Крылатые рептилии, летевшие на небольшой высоте, должны были прежде всего полагаться на зрение. Кожа рабов цветом почти не отличалась от земли. Если они не привлекут внимания движением, то птерозавры могут их не заметить. Люди прильнули к земле, полускрытые высокой травой даже от моего взора.

Но мне бросилось в глаза, что металлическое одеяние Ани ярко блестит в лучах заходившего солнца. Я хотел было сказать, чтобы она перебралась в тень пригорка, но времени на это уже не осталось – глазки-бусинки птерозавров наверняка отметят движение. Поэтому я пластом вытянулся на вершине пригорка, отчаянно надеясь, что крылатые рептилии не слишком умны и металлический блеск не привлечет их внимания.

Казалось, прошли долгие часы, а гигантские бестии все парили в небесах, выписывая зигзаги, как вышедшие на охоту ищейки. Может, на земле их вытянутые морды и торчавшие на затылке костяные наросты выглядели уродливыми и нелепыми, но в полете птерозавры были просто великолепны. Они парили без малейших усилий, грациозно скользя по восходившим от травянистой равнины потокам теплого воздуха.

Наконец они пролетели мимо и скрылись на западе. Едва они исчезли, я вскочил на ноги и зашагал на юг. Рабы охотно последовали за мной, не хныкая и не сетуя. Пережитый страх придал им новые силы.

На закате я заметил в отдалении небольшую рощицу. Мы поспешили туда и обнаружили ручеек, пробивший в земле глубокое русло. Его глинистые берега густо поросли лиственными деревьями.

– Сегодня заночуем здесь, под деревьями, – сказал я. – Недостатка в питье у нас не будет.

– А что мы будем есть? – заныл старейшина.

Я взглянул на него сверху вниз – без гнева, но с отвращением. Он настоящий раб – ждет, когда его кто-нибудь накормит, вместо того чтобы добыть пропитание самому.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Нох. – В глазах его вдруг плеснулся страх.

Положив ладонь на его худое плечо, я продолжал:

– Ладно, Нох, меня зовут Орионом. Я охотник. Сегодня я раздобуду вам чего-нибудь поесть. Завтра вы начнете учиться добывать пищу самостоятельно.

Срезав с дерева небольшую ветвь, я заточил ее с одного конца, насколько мог остро. Юный Крон тем временем с любопытством наблюдал за моими действиями.

– Хочешь научиться охотиться? – поинтересовался я.

– Да! – Даже во мраке было заметно, как засияли глаза юноши.

– Тогда пошли со мной.

То, что я делал, вряд ли можно было назвать охотой. Мелкие зверьки, жившие у ручья, еще ни разу не видели человека. Животные оказались настолько непугаными, что я смог просто подойти к ним, когда они спустились к ручью на водопой, и насадить одного на самодельное копье. Остальные бросились врассыпную, но вскоре вернулись. Минут за пять я успел убить двух енотов и трех кроликов.

Крон пристально следил за мной. Потом я вручил ему копье, и после нескольких промахов он все-таки пригвоздил к земле белку, с писком испустившую дух.

– Это была приятная часть дела, – сообщил я ему. – А теперь надо освежевать добычу и приготовить ее.

Всю эту работу проделал я, поскольку нож был только у меня и я не собирался никому его доверять. Снимая шкурки и потроша дичь под алчными взглядами всего крохотного племени, я с беспокойством взвешивал, стоит ли разводить костер. Если здесь есть рептилии, способные улавливать тепло, как гремучие змеи или кобры, то даже миниатюрный костерок будет для них ярче прожектора.

Впрочем, кажется, подобных рептилий поблизости не было. Птерозавры пролетели мимо больше часа назад, а других, даже мельчайших ящериц, я здесь не видел. Кругом одни лишь мелкие млекопитающие да мы, кучка уставших людей.

Я решил рискнуть и развести костер – но только для приготовления пищи, чтобы, покончив с этим, сразу же погасить его.

Аня изумила меня, продемонстрировав, что способна разжечь огонь при помощи двух палочек, пролив несколько капель пота. Остальные изумленно таращились, когда от трения палочки в ее руках сначала задымились, а потом и затлели.

– Помню, мой отец добывал огонь таким же способом, пока хозяева не убили его, а меня не забрали из Рая, – опустившись рядом с ней на колени, с благоговением проговорил седобородый Нох.

– У хозяев есть неугасимый огонь, – подала голос какая-то женщина, скрытая пляшущими тенями, закружившимися за костром.

Но больше никого огонь хозяев уже не тревожил, поскольку жаркое испускало аппетитные ароматы, которые вызывали у всех урчание в животах.

После еды, когда почти все погрузились в сон, я поинтересовался у Ани, у кого она научилась разводить огонь.

– У тебя, – отвечала она. Потом, заглянув мне в глаза, добавила: – Ты разве не помнишь?

Помимо воли я сосредоточенно сдвинул брови.

– Холод… Я помню снег и лед и небольшой отряд мужчин и женщин. На нас была форма…

– Так ты помнишь! – Вспыхнувшие глаза Ани будто озарили тьму. – Ты способен преодолеть барьеры, установленные в твоем мозгу в соответствии с программой Золотого, и вспомнить предыдущие жизни!

– Я помню очень немногое, – возразил я.

– Но Золотой стирал твою память начисто после каждой жизни. То есть пытался. Орион, ты набираешься сил. Твое могущество растет.