Она поставила перед ним глиняную плошку с молоком и кусочками сырого мяса. В два-три приема он расправился с мясом, потом выпил все молоко.

От удивления Адриэль даже приоткрыла рот.

— Должно быть, ты умирал с голоду! Но пока больше я тебе не дам — если позволить тебе наесться вдоволь, тебя вырвет. — Она налила в плошку холодной воды. — Выпей пока больше ничего не получишь.

Когда отряд приготовился выступать, носилки тери снова прикрепили к шестам за одной из лошадей. Адриэль накрыла его попоной и шла рядом, время от времени гладя его по плечу.

Тери рассматривал свою покровительницу. У нее было чистое открытое лицо, на котором почти ничего невозможно было прочесть. Она не выглядела ни счастливой, ни несчастной, ни довольной, ни огорченной. Возможно, она одинока. Но почему? Ведь она, судя по всему, дочь вождя. Странно… Тери решил: может быть, по человеческим меркам девушка считается некрасивой.

Они шли и шли; через какое-то время к Адриэль приблизился молодой человек и пошел рядом, приноравливаясь к ее шагам. Он был хорошо сложен, с курчавыми каштановыми волосами и веселой улыбкой. Щеки и подбородок покрывал пушок — намек на будущую бороду.

— Как сегодня поживает наша Искательница? — спросил он.

Адриэль вздохнула:

— А как по-твоему, Деннел?

— Все то же, что и раньше?

Адриэль понурилась и кивнула.

— Неужели ты не понимаешь? — самодовольно ухмыльнувшись, спросил молодой человек. — Речь для нас — тяжкое бремя; мы в момент обмениваемся мыслями, как категориями; целые понятия передаются от одного другому как одно целое, в один миг! Мы общаемся цветами, эмоциями и даже такими сложными сочетаниями, что я не сумею их тебе объяснить! Мы не нарочно не обращаем на тебя внимания. Просто… словом, зачем ходить, если умеешь летать?

— Я знаю, Деннел. Мы с тобой неоднократно обо всем говорили, но ничего не помогает. Я все равно чувствую себя покинутой и заброшенной. Там, в крепости, меня, кроме вас, окружали и другие, обычные люди, с которыми я могла говорить. А здесь… здесь я — единственная, родившаяся без Дара.

— Но в тебе Дар проявился по-другому! Ты — Искательница!

— Да, конечно, я умею выявлять носителей Дара. Зато не могу общаться с ними. Я отрезана от вас!

— Однако твоя способность отыскивать носителей Дара делает тебя самой ценной среди всех нас. Благодаря тебе мы будем находить другие таланты, которые, возможно, примкнут к нам. А нам понадобится помощь всех носителей Дара, какие только есть. — Деннел оглядел колонну путников. — Всех до одного!

— Все равно среди вас я чувствую себя калекой, — мрачно отвечала Адриэль. — С другой стороны, согласно указу Верховного правителя Мекка, я — такая же тери, как и вы все. И потому он хочет убить меня тоже. Я подвергаюсь всем опасностям, каким подвергаетесь вы, однако никакой выгоды из своего положения я не извлекаю!

Последовало молчание; у тери появилось время подумать над тем. что он только что услышал. Теперь он понимал, почему эти люди бегут от Китру. Они, как и тери. отныне подпадали под действие Указа об истреблении. Людям всегда нравилось убивать друг друга, учила его мать. Теперь они нашли для себя еще одно оправдание. Еше его мать однажды упоминала о людях, подобных Комаку и его сородичам. Их называют носителями Дара, пси-талантами. Вот почему в лагере царит такое странное молчание. Они общаются мысленно. Все, кроме Адриэль.

— Тери! — воскликнул Деннел, и глаза у него сверкнули. — Мы стали жертвами страшного заблуждения! Мы не тери! Все знают, что тери — порождения Страшной Болезни. Тери — бессловесные, уродливые, глупые создания, вроде вот этого существа.

— А ты, по-твоему, не такой? — спросил другой голос.

Адриэль и Деннел вздрогнули от удивления, но тери заранее слышал приближение шагов. При виде человека, который вчера стал его спасителем, на сердце у него стало теплее.

— Здравствуй, Тлад, — сказал Деннел. — Да, я уверен, что наш Дар — не порождение Страшной Болезни.

— Тогда как ты объяснишь, откуда он взялся? — В глазах Тлада заплясали веселые огоньки. Казалось, ему нравится подкалывать самодовольного Деннела.

— Таланты — совершенные люди, венец творения. По-моему, это вполне очевидно. Мы умеем то, что недоступно другим.

— Что не обязательно делает вас любимцами остальных людей, которым приходится общаться вслух.

— Нас нельзя преследовать; наоборот, нас нужно почитать! Мы поднялись на высшую ступень развития!

— Может, и так, — тихо сказала Адриэль. — Но Мекк, скорее всего, не желает оставаться на низшей ступени.

— Кстати, как дела у тери? — спросил Тлад как бы между прочим.

Адриэль немедленно просветлела:

— Он приходит в себя, бедняжка. Быстро поправляется. Самые неглубокие порезы уже затянулись.

— Благодаря тебе я уверен, — ответил Тлад и махнул рукой. — Пойду вперед, найду твоего отца.

Деннел смотрел вслед Тладу.

— Не нравится мне, как он приходит и уходит. Кажется, ему всегда известно, где мы находимся.

— Тери повезло, что Тлад знал, где мы были вчера, — возразила Адриэль.

Деннел склонился над тери посмотреть на его раны, но быстро отвернулся.

— Что такое? — спросила девушка.

— Просто мне в голову пришло вот что: однажды так будем выглядеть ты или я, если солдаты нападут на наш след.

— Не нападут, — возразила Адриэль, лучась неподдельной радостью. — Мой отец сумеет всегда опережать Китру на один шаг, не прилагая особых усилий. Давай сейчас не будем беспокоиться о нас. Посмотри, какое прекрасное утро!

— Хорошо. — Деннел рассмеялся и снова посмотрел на тери, на сей раз с более дальнего расстояния. — По крайней мере, твой тери молчит; и потом, он вовсе не такой уж урод. Похож на помесь крупной обезьяны и косматого медведя.

Тери не понравился пренебрежительный тон Деннела, но невольно он подумал, что молодой человек нашел верное сравнение. Когда он поднимался во весь рост, он становился размером с человека, хотя предпочитал передвигаться на четырех конечностях. У него были огромные руки, вдвое больше, чем у взрослого мужчины; его тело с головы до ног было покрыто грубым черным мехом, коротким и курчавым везде, кроме островка вокруг гениталий. Там мех был длинным и прямым.

— Что значит — мой тери молчит? — Адриэль переводила взгляд с Деннела на тери и обратно.

— Знаешь, некоторых тери можно научить говорить. Я как-то видел таких тери; они скитались по городкам и крепостям и давали представления. В нашу крепость они приходили несколько лет назад. Одни пели, некоторые танцевали; был даже такой, который читал стихи. Разумеется, труппы тери выступали до того, как Мекк объявил их «порождением дьявола».

— Правда? Может быть, мне удастся научить его говорить!