Плата за неделю вперед — один золотой лей. Дешево по здешним диким ценам. Моя новая резиденция находится под самой крышей, на третьем этаже. Там есть железная кровать с видавшим виды матрацем и окно, которое выходит на оживленную улицу.

Соседи, к несчастью, оказались беспокойными. В клетушке слева орал на жену какой-то хмельной невежа. Справа — шумели дети, и заунывно плакал маленький ребенок. Надеюсь, к ночи они угомонятся.

Я не рискнула оставить сумку в комнате, так как замок совсем хлипкий. Оставила только плащ. Наложила простенькую иллюзию, которой меня научил деда Мирк. Подергала ручку: заклинание исправно превратило деревянное дверное полотно в иллюзию водяной глади и отразило мое довольное лицо. Тут важен эффект неожиданности. Конечно, это отпугнет только самого тупого грабителя, но сооружать что-то более хитрое нет времени.

Хочу взглянуть на Великий океан поближе!

***

Шла через город, ориентируясь на усиливающийся шум прибоя. Конечно, по пути заглядывала в лавки, где видела объявления о вакансиях. Таких было немного и везде получила отказ: «нет рекомендаций», «нам ни к чему такая молодая», «слишком хорошенькая» и так далее.

Почти не расстроилась — ведь это только первый день! Мне обязательно улыбнется удача.

Наконец, увидела вблизи синюю прохладную даль и окончательно позабыла неприятности. Наверное, стоило проделать этот путь только, чтобы взглянуть на эту невероятную синюю гладь. Одетая в серый гранит набережная была пустынна, только редкие пары и няни с колясками прохаживались по широкой аллее вдоль высокого парапета. Отыскав спуск к воде, я без колебаний спустилась по широким ступеням. Отлив обнажил полоску желтого песка шириной в несколько метров.

Я сняла башмаки и чулки и пошлепала по мокрому песку туда, где ласково и тихо накатывали волны.

Вблизи море казалось сине-зеленым, а там, где сквозь волну просвечивало солнце, этот непередаваемый оттенок становился теплым, почти золотым. Я зашла по колено, не заботясь о том, что замочила подол — высушу. Морской бриз играл прядями волос, бросая их на лицо. Здесь так хорошо, что в груди тесно от восторга.

Я люблю тебя, море!

Волны ластились, словно отвечая, что тоже любят меня.

Дома, в Кросс-Кау, море совсем другое, вечно хмурое, сердится, накатывает водные валы на многострадальные утесы. Я, как маг воды, особенно остро чувствую настроение водной стихии, однако не могу приказывать ей — для этого требуется еще и стихия воздуха. Здесь я впервые почувствовала, что могу разговаривать с морем, с волнами, и они отвечают. Чистый восторг охватил меня, когда удалось закрутить воду вокруг себя спиралью.

— Здорово, тетя! — детский голос вдруг прервал мои забавы. Я обернулась. С берега за мной наблюдал худенький белокурый мальчик лет двенадцати. В поношенной блузе и штанах, залатанных на коленях, он держал в руках охапку плавника.

— Привет! — Я улыбнулась и помахала ему. — Зачем тебе эти деревяшки?

— Отнесу маме, — взгляд больших карих глаз стал настороженным, словно малый боялся, что я отниму его сокровище.

— Хорошо. Наверное, на растопку?

— Нет, мы продаем их приезжим.

Я удивленно выгнула бровь: — И что, приезжие покупают простые палки?

Осторожно выбралась из воды и, махнув рукой, высушила юбки. Присела на сухой песок у самой стены набережной и вытянула ноги, греясь на ласковом солнышке.

Мальчик звонко рассмеялся: — Нет, конечно. Мы вырезаем из них амулеты на удачу.

Хорошая идея, кстати!

— И что? Хорошо покупают?

— Не особенно, госпожа, — паренек робко присел рядом.

— Меня Эвади зовут.

— Я Кай. Эвади — странное имя.

— И не говори, Кай. Сама порой удивляюсь, почему меня так зовут?

— А вы у мамы спросите, — посоветовал ребенок.

— Спросила бы, да не у кого.

— Умерла? — Мальчик помрачнел. — У меня батя помер в прошлом годе.

— В прошлом году, — автоматически поправила я. — Сочувствую, Кай.

Тяжела жизнь без кормильца. Я это на себе испытала, когда осталась одна. Хотя, подозреваю, мне и вполовину не было так тяжело, как этому парнишке, ведь тетя Сафира была так добра ко мне.

— Мне пора, — Кай подхватил свои деревяшки. — Вы еще придете сюда? Я тут почти каждый день плавник собираю.

— Обязательно приду как-нибудь.

Мальчик сложил просоленные океаном коряги в холщовый заплечный мешок, помахал мне на прощание и убежал. А я еще долго смотрела на море, размышляя о мальчике и попытках его матери заработать.

Солнце начало клониться к закату, вода прибывала, наступая на песок. Но я не спешила уходить. В коморке — устрашающие крики хмельного соседа и плач ребенка. Пообедала пирожком (заботливая тетка Сафира никогда не забывает накладывать заклятье свежести, так что и на третий день они мягкие и сдобные). Доставая пакет со съестным, наткнулась на свернутую пачку бумаг.

Совсем о них забыла. Разумнее было оставить их у тела, меньше бы хлопот. Но в тот момент мне казалось важным передать эти бумаги в надежные руки. Пляж был безлюдным, и я решила просмотреть сейчас бумаги несчастной погибшей женщины. Занесу на почту по дороге домой.

Справка из храма Марраны. На белом листе морозным инеем переливалась магическая печать богини Смерти и зимы.

«Выдана на имя Вероники Ивинг, двадцати пяти лет от роду».

Несчастная была сиротой? Хлебнула она в жизни горя: самый строгий устав именно в приютах при храмах. К справке приложена характеристика от главной жрицы храма:

«…Выросла в приюте, так как не имеет родственников. Благонравная скромная дева с ровным, незлобивым характером. Трудолюбива. Почтительна к старшим. Проявляла особое усердие в уходе за больными. По достижении восемнадцати лет оставлена при храме. Отказалась от служения Марране из-за неготовности отречься от мира…»

Такие случаи не редкость. Но как тут не поверить, что своенравная богиня рассердилась на неверную послушницу и забрала ее раньше срока? Я очертила в воздухе отводящий беду знак.

Другим документом оказалось письмо, адресованное в Кэркот, городок на севере Кальвара. Оно было написано ровным мужским почерком, в углу листа переливалась магическая печать: ветка с серебристыми листьями, перечеркнутая молнией. Конверт из дорогой шелковистой бумаги подписан господином Годи, управляющим поместьем лорда энн’Берриона.

“Г-же Веронике Ивинг,

Уведомляю, что Сиятельный лорд рассмотрел ваши рекомендации и нашел их удовлетворительными. Посему, вам надлежит явиться в поместье «Семиречье», близ Либертты, в срок до пятнадцатого первого месяца зимы.

А. Годи, управляющий поместьем «Семиречье»”

Мда, сиятельный лорд, наверное, какой-то высокопоставленный эльф. Не люблю этих высокомерных остроухих зазнаек! Кросс-Кау расположен близко к границам Ангрианна[2] и эльфы частенько останавливаются в единственной гостинице нашего городка. Неприятные гости: придираются к каждой мелочи и чаевых не дождешься.

Прости, бедняжка Вероника, но эти бумажки ценны только для тебя. После твоей трагической кончины они