Рогал Дорн мерцал в утреннем свете. Первый капитан не достигал ему даже до плеча, примарх Имперских Кулаков выглядел, как облаченный в адамантий и золото полубог. Рядом стояла астропат — истощенная женщина, зеленая шелковая мантия которой не могла скрыть сутулость. Оба молчали, но Сигизмунд почувствовал повисшее после недавнего разговора напряжение. Он преклонил колени, ветер трепал табард на броне.

— Благодарю, госпожа, — Дорн кивнул изнуренному астропату, та поклонилась и вышла.

— Встань, сын, — продолжил примарх.

Сигизмунд медленно поднялся и посмотрел на отца. На непреклонном, неподвижном лице блестели темные глаза. Рогал мрачно улыбнулся. Астартес знал, что это значит — каждый день после возвращения на Терру одно и то же.

— Никаких сообщений, повелитель?

— Никаких.

— Варп-шторм делает…

— Получение посланий невозможным, да, — отвернулся Дорн. Над зубчатыми стенами в холодном синем небе в струях дрейфующего дыма кружил орел. Примарх наблюдал за ним, отслеживая витки полета — птица поднималась, используя теплые воздушные течения.

Прошло много недель с тех пор, как Рогал Дорн услышал о предательстве брата и получил доказательства. Сигизмунд запомнил гнев в глазах отца. И знал, что ярость никуда не ушла, а лишь скована железной волей и самоконтролем. Знал, потому что она пылала и в нем — яркий отголосок холодного гнева примарха. Дорн желал лично выступить против Хоруса, выслушать признание предателя и собственными руками свершить возмездие. Не пустил долг перед Императором и Империумом, которых Хорус стремился уничтожить. Имперские Кулаки вернулись на Терру, но примарх отправил некоторых сыновей — воплощение своего гнева — в составе Карающего флота. Тридцать тысяч Имперских Кулаков и более пятисот военных кораблей устремились к Исстваану, — учитывая ярость братьев, сила вполне достаточная, чтобы захватить сто миров. Сейчас вторая армия, которую сформировали из воинов многих легионов, собиралась нанести удар по Исстваану, а от Карающего флота не было никаких вестей.

— Сообщение придет, повелитель. Галактика не может просто проглотить треть легиона.

— Не может? — Дорн обратил взгляд темных глаз на Сигизмунда. — Легионы воюют друг с другом. Хорус предатель. Все перевернулось с ног на голову. Как мы можем быть в чем-то полностью уверенными?

— У вас слишком много надоедливых советчиков, повелитель, — спокойно ответил первый капитан.

Страх окружает нас.

Страх пронесся по Терре подобно ледяному ветру. От грязных ульев Северной Мерики до колоннад Европы. Он везде: во взглядах, слухах и недомолвках. Страх повсюду и продолжает разрастаться. Предательство Хоруса сотрясло основы верности и истины в Империуме. В одно мгновение всех одолели сомнения. Кто еще примкнул к Хорусу? Кому можно доверять? Что будет? Вопросы оставались без ответа. Глядя в глаза отца, Сигизмунд подумал, что ответы на некоторые из этих вопросов никому не прибавят спокойствия.

— Что бы ни произошло, они выстоят и достигнут Исстваана. Они ваши сыновья.

— Сожалеешь, что вернулся?

— Нет. Мое место здесь, — ответил первый капитан, снова взглянув в лицо отцу.

Сигизмунд командовал отделением Имперских Кулаков, которые отправились к Исстваану, но сам отказался от этой миссии. И попросил о возвращении на Терру. Дорн доверял сыну и согласился без вопросов.

Первый капитан не распространялся о настоящей причине, понимая, что отец не примет ее. Он и сам едва ее осознавал, но выбор сделал. Ложь тяготила его, как цепи преступника.

Дорн улыбнулся:

— Такая уверенность, столь мало сомнений.

— Сомнения — величайшая слабость, — нахмурился Сигизмунд.

— Цитирование моих собственных слов — неприкрытая лесть или тонкий упрек, — удивленно воззрился на него примарх.

— Правда — обоюдоострый меч, — спокойно ответил Имперский Кулак. Смех Дорна разнесся коротким раскатом грома.

— Теперь ты точно дразнишь меня, — проворчал Рогал, улыбаясь по-прежнему. Затем хлопнул Сигизмунда по плечу.

— Спасибо, сын, — теперь в голосе больше не было эмоций. — Рад, что ты здесь.

На секунду капитан захотел рассказать правду, поведать истинные причины возвращения на Терру. Но Дорн отвел взгляд и порыв Сигизмунда растаял.

— У тебя есть другие обязанности, кроме борьбы с моей меланхолией, — примарх посмотрел вдаль на блестящие на горизонте звезды. Пристальный взор остановился на красной точке, похожей на остывающий уголек.

— Оно пришло к нам, предательство у наших дверей.

— Значит, доклады верны? Марс пал?

— Да.

Сигизмунд ощутил растущий гнев от мысли, что враг столь близок к сердцу Империума. Вспыхнувшая ненависть, волной прокатилась по всему телу, поглощая меньшие эмоции, пока не сфокусировалась в едва сдерживаемое сконцентрированное пламя. Именно этот внутренний огонь сделал из него воина, не знавшего равных после Императора и примарха, часть которого жила в нем. На мгновение Имперский Кулак почувствовал себя, как до встречи на «Фаланге», после которой все изменилось.

— Я сотру марсианских предателей в пыль, — выдохнул капитан.

Рогал покачал головой:

— Еще не время. Пока мы должны спасти то, что в первую очередь потребуется для защиты Терры: броню из Мондус Оккулум и Мондус Гамма.

Сигизмунд кивнул. Если у них не осталось союзников среди остальных адептов Марса, то миссия станет сложнее. Сложнее, но и яснее.

— Мои силы?

— Четыре роты и еще с тобой отправится Камба-Диас.

— Чтобы сдерживать мой темперамент, — прорычал первый капитан, понимание мудрости приказа пересилило гордыню.

— Всем нам нужны другие, чтобы уравновешивать нас, — слегка склонил голову примарх. — Не так ли, сын?

Космодесантник подумал о мелькнувшей неуверенности в глазах отца и истинной причине своего возвращения на Терру. «Он стоит посреди бури предательства и лжи, и я должен стоять рядом с ним, что бы не случилось».

— Будет сделано, повелитель, — сказал Сигизмунд и снова преклонил колени.

— В этом я уверен, — ответил Рогал Дорн.

Выхлопы корабельных двигателей затмили сияние звезд. Во тьме за обзорными окнами «Трибуна» сотни боевых кораблей скользили в переплетающейся паутине плазменных следов. Каждый двигался по определенной траектории рядом со своими товарищами, образуя движущуюся сеть, которая напоминала непрерывно меняющуюся механическую модель звездной системы. Некоторые находились так близко, что я видел шпили авгуров, выступающие из верхних и нижних частей корпусов. Я разработал это построение, определил место для каждого корабля и рассчитал траекторию. Весь флот находился в постоянной боеготовности, щиты подняты, а оружие заряжено. В другое время подобное творение, возможно, и порадовало бы меня, но сейчас лишь наполнило разум смутными тревогами. Прошли недели, а ничего не случилось.