Он наклоняет голову, разглядывая меня, как восьмое чудо света.

— Я тоже не служу. Теперь точно.

— Это хорошо, — с облегчением говорю я. — Наверное, твои близкие переживали за тебя, когда ты находился там.

— Да. Как и все семьи.

— Жена, дети?

Стас качает головой.

— С детьми не сложилось. С женой… — вздыхает. — Всё сложно.

— Вы поссорились?

— Да. Очень сильно. По-крупному. Давно. Чуть меньше года назад. Вернее, прошло несколько месяцев, а как будто полжизни отсекли.

Я тереблю низ пижамной рубашки.

— Тебе кажется, что прошло много времени?

— Ты даже не представляешь себе, насколько, — отвечает Стас, отворачиваясь к окну.

Ночь. На улице ничего не разглядеть, кроме блестящей поверхности луж от света дворового фонаря.

— Дождь уже кончился. Ты до сих пор боишься грозы?

— Удивлена, что ты знаешь об этом.

— Серый говорил, — немного помедлив, ответил Стас.

— Вы давно дружите?

— Очень давно, Ириска.

Я хмурюсь, прикусывая губу. Почему, чёрт побери, просто взять и не уйти? Что меня держит возле незваного и наглого ночного визитёра? Я заставляю себя развернуться.

— Спокойной ночи, Стас.

— Торопишься к мужу?

— Конечно. Он ждёт, — отвечаю я.

— Ждёт, да. Любимый муж? — едкая мужская усмешка царапает спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Очень любимый.

Я торопливо, едва ли не бегом, направляюсь в спальню. Взлетаю на кровать так быстро, как будто монстры из ночных кошмаров вот-вот укусят меня за пятки. Ровное дыхание Сергея немного сбивается.

Он пьяно ведёт головой из стороны в сторону. Я прибиваюсь к нему под бок, укладываясь головой на плечо. Позволяю ему сдавить себя так, что становится тяжело дышать.

— Ты как медведь, — шепчу, едва хватая воздух губами.

— Твой медведь, трусишка, — хрипловато отвечает он, обдавая меня сильным запахом спиртного.

Муж тяжело дышит, смазанно целуя в щёку. Не представляю, как много выпил Серёжа, но Стас выглядел так, словно пил очень мало.

— Спи, Серёж, ты пяьн, как не знаю, кто, — прошу я.

— Противно, да?

— Нет, дурачок. Просто я знаю, что у тебя был трудный долгий день, и он тебя вымотал. А ты слишком много выпил и почти невменяем. Ты даже не сам дошёл, тебя друг принёс.

— Друг… — Серёжа прижимается лбом к моему. — Я не хотел тебя напугать сегодня. Извини.

— Спи, Серёж. Давай утром? — прошу я.

— Просто извини. Я не хотел, чтобы так вышло. Ничего из этого не хотел. Но уже, бля, так поздно…

Я накрываю его губы, целуя. Он замирает и жадно дышит воздухом, одним на двоих.

— Нет, ты всё-таки слишком много выпил, — улыбаюсь я. — Отдохни, а завтра я тебя замучаю.

— Самые приятные слова за весь вечер, — улыбается муж.

— Есть ещё приятнее.

— Да?

— Люблю тебя.

— Люби-и-и-ишь, — повторяет муж. — Сильно?

— Очень. Ты — моё всё, — отвечаю я.



Я люблю просыпаться ранним утром.

Всегда просыпаюсь с рассветом или чуть позднее. Браун уже сидит у двери, держа в зубах поводок.

— Привет, мальчик.

Я выглядываю на улицу.

— Все лужи будут нашими, да?

Доберман довольно скулит, нетерпеливо топчась у самого выхода. Я надеваю спортивный костюм и вывожу пса на прогулку. Заодно и сама занимаюсь пробежкой.

Не люблю дождь.

Но если на следующий день солнечно — у меня хорошее настроение. Лужи подсохнут, снова станет сухо и тепло, как я люблю.

Браун с удовольствием разбрызгивает лужи. Возится в грязи, как самый настоящий поросёнок.

Потом мы возвращаемся, мокрые от пота, заляпанные грязью и немного уставшие.

— Домой не пойдёшь, свинтус. Будешь сидеть во дворе, — предупреждаю я пса.

Я всегда завожу Брауна на ночь домой. Но днём он бегает по участку.

Вечером придётся искупать этого великана, прежде, чем позволить ему топать по чисто убранному дому.

После принятия душа я прибираюсь на кухне, удивляясь тому, как быстро мужчины опустошили две бутылки виски. Пепельница полна окурков.

Я стараюсь не омрачать хорошее настроение мыслями о визите непрошеного гостя. Для меня он — непрошеный и нежеланный гость. А муж, наверное, был рад увидеть товарища и пригласил его погостить. На сколько?

Стас.

Мысли текли ровной прихотливой волной, но при одном воспоминании его имени сбились в кучи и всё начало казаться каким-то неправильным. Не таким, каким надо.

Стало так страшно, как будто под ногами не кафельная напольная плитка, а топкие кочки трясины.

Надо просто перестать думать о нём. Вот и всё. Я занялась завтраком, пожарив яичные блинчики с творожным сыром и зеленью. Муж любил такой завтрак. Осталось только подсушить тосты и сварить кофе.

Сзади на талии легли горячие мужские ладони.

— Привет…

Я немного напряглась сначала, но узнав родное тепло мужа расслабилась.

— Привет, Серёж.

Я развернулась, разглядывая лицо мужа с коротко стрижеными тёмными волосами. Суровое, тяжёлое лицо, но когда он смотрит на меня, неуловимо меняется.

Муж принял душ и выглядит посвежевшим, но колкая щетина, любимая мной, всегда при нём.

— Ты прибрала за нами свинарник? — спрашивает муж. — Я вчера был не в состоянии убрать со стола.

— Ерунда. Две минуты, не больше. Ты вчера много выпил. Как сейчас себя чувствуешь?

Я целую лицо мужа, разглаживая собравшиеся морщины на лбу кончиками пальцев.