мы прыгали. Если вы не учли это изменение рельефа местности, ваш высотомер может показать, что у вас в запасе много высоты, в то время как на самом деле вы вот-вот врежетесь в землю. Каждый из нас проверял свои высотомеры, когда C130 набирал высоту, чтобы убедиться, что они работают должным образом.

Надев прыжковое снаряжение, мы неуклюже вышли из ангара, выглядя как группа астронавтов, собирающихся подняться на борт шаттла. Когда мы это сделали, я услышал вой стартеров двигателей на четырех турбинах C130, за которым последовал кашель и шипение первого запуска. Том готовил «большую птицу» к запуску. Мы шагнули к «Геркулесу», когда он начал набирать обороты, и я почувствовал, как по коже побежали первые мурашки.

Я протянул руку и снял свои прыжковые очки, которые были пристегнуты к моему шлему и закреплены сзади. Они были очень похожи на маску аквалангиста, со стеклянными линзами и мягкими резиновыми бортиками. Я проверил что у них было хорошее герметичное уплотнение. Если бы это было не так, очки сорвались бы с моего лица во время свободного падения. Наша конечная скорость приближалась бы к 150 милям в час, и было бы невозможно видеть без защитных очков. Это все равно что ехать на мотоцикле на такой скорости без забрала.

Впереди нас ждали Альфи и два укладчика парашютов. Мы были такими тяжелыми и громоздкими, что упасть было бы достаточно легко, и они помогли каждому из нас подняться по открытоой рампе C130 и занять свои места. Альфи усадил меня на красное складное брезентовое сиденье, третье с хвоста, и пристегнул ремень безопасности у меня на коленях. Последнее, что он сделал, прежде чем перейти к Дезу, это подключил мою маску к основному кислородному баллону C130.

Когда самолет набирал высоту, мы дышали 100-процентным кислородом, чтобы вывести азот из нашего кровотока. Мы дышали из бортового бака C130, чтобы сэкономить наши собственные запасы. На высоте более 22 000 футов быстрый подъем или спуск может привести к декомпрессионной болезни, более известной как «кессонка». Вдыхая чистый кислород по пути наверх, мы надеялись свести эту угрозу к минимуму.

C130 был полностью погружен в темноту, и мы должны были лететь к цели, соблюдая светомаскировку. Снаружи самолета взлетно-посадочная полоса также была лишена освещения. Из кабины пилотов исходило слабое свечение, и укладчики парашютов достали синие световые палочки, чтобы помочь нам добраться до наших мест. Но в остальном все было в полумраке, мои товарищи-десантники вырисовывались темными силуэтами по обе стороны от меня.

Выпускающие подключились к внутренней связи C130, чтобы иметь возможность поговорить с экипажем самолета. Том, должно быть, уже проводил свои последние проверки, поскольку четырехлопастные пропеллеры быстро вращались в темноте. В «Геркулесе» не было звукоизоляции, поэтому, в отличие от коммерческого авиалайнера, шум снаружи был оглушительным. В ушах у меня пульсировал рев турбин, плюс дополнительно вой гидравлики, когда экипаж проверял закрылки, и визг топливных форсунок.

Я остро осознавал, что если нас собираются снять с задания, то это был наиболее вероятный момент. Такое случалось с нами и раньше. Мы были накачаны адреналином и ждали взлета, когда двигатели глушили, а полет был отложен на двадцать четыре часа. Сделка, как говорится, так и не будет заключена, пока деньги не оказались в банке.

Внезапно самолет дернулся вперед, и мы начали выруливать на дальний конец взлетно-посадочной полосы. Я повернулся к Дезу и прокричал пару слов ободрения в его закрытое шлемом ухо, но сомневался, что он меня слышит. Между нами шестерыми пронеcлась волна вскинутых сжатых кулаков, когда мы поняли, что были намного ближе к прыжку.

Мы достигли конца затемненной взлетно-посадочной полосы, и я почувствовал, как «Геркулес» делает разворот, когда Том крутанул его на месте на 360 градусов. Последовала кратковременная пауза, пока мы ждали финального броска. Я чувствовал, как мое сердце бешено колотится в груди, когда двигатели разогнались до взлетной скорости, и знакомый запах выхлопных газов просочился в салон C130.

Мимолетная мысль мелькнула у меня в голове. Я вспомнил, как в те дни, когда я служил в 1-ом парашютно-десантном батальоне, когда мы направлялись в Сьерра-Леоне, меня запихнули в C130 с девяноста другими людьми. Мы проделали этот полет на бреющем в условиях ужасающей турбулентности, и слева и справа от меня парней стошнило. Теперь мы были шестью бойцами, плюс Призрак, которым предстояло на час или больше подняться в тихие небеса, после чего нам предстояло совершить эпическое свободное падение в неизвестность.

Излишне говорить, что сейчас я нигде не мечтал находиться больше, чем здесь, в этом самолете, с этими парнями. Снаружи послышался мощный рев двигателей, звук которого ворвался в мои мысли, и внезапно C130 рванулся вперед. Не прошло и 500 метров, как самолет оторвался от земли и начал круто набирать высоту.

Я засунул руку под подбородок и расстегнул ремешок шлема. Я сдернул его и надел наушники внутренней связи, чтобы иметь возможность слушать переговоры. Я услышал голос Тома, который на ходу давал комментарии своему второму пилоту и штурману сзади, а также выпускающим в отсеке самолета.

— Скорость полета 700 узлов. Высота 1500 футов. Скороподъемность…

Том говорил так спокойно, что казалось, будто он был кем-то вроде пилота «Бритиш Эйрвэйс», обращающегося к своим гражданским пассажирам. Я ждал, что он скажет: «Мы собираемся начать нашу развлекательную программу в полете, но сначала стюардессы подадут вам бесплатные напитки и закуски. Ожидаемое время полета до аэропорта Нью-Йорка «Ла Гуардиа» составляет восемь часов пятнадцать минут …»

Единственной угрозой для миссии сейчас было бы резкое изменение погодных условий на точке выброски. Если бы подул сильный ветер, мы все еще могли бы отменить прыжок. Не имело бы большого значения, какая скорость ветра была на высоте, потому что мы бы рухнули на землю, как камни. Но на точке приземления ветер, превышающий 20 узлов, может оказаться фатальным. Вы заходили на посадку под своим парашютом, ветер тащит вас в сторону, как таран, и вы могли сломать ногу или руку или даже погибнуть. Нам оставалось только молиться, чтобы погода в районе цели оставалась хорошей.

— Высота сейчас 10 000 футов (3048 метров), — объявил голос Тома по внутренней связи. Я почувствовал прилив адреналина, когда мы продолжали подниматься к нашей высоте прыжка. — До ВД минус шестьдесят.

ВД (время десантирования) — это момент, когда мы выпрыгивали из трюма C130. Нам оставалось подождать шестьдесят минут, и мы бы ушли. Я повернулся к Джейсону и одними губами произнес «ВД минус шестьдесят». Джейсон и в лучшие времена был