– деревня мёртвых оказалась гораздо больше, чем Антеевка живых. Она минула открытые настежь ворота и двинулась по центральной аллее. Чуть в стороне от аллеи Ольга заметила мужчину. Он, склонив голову, стоял возле небольшого памятника из серого гранита. Ольга была уверена – это отец. Мужчина поднял седую голову. Его глаза расширились от удивления.

– Настенька, – произнёс он хриплым голосом, покачнулся, хватаясь рукой за грудь.

Ольга, ругая себя последними словами, рванулась к нему и успела поддержать, не давая ему упасть. Осторожно усадила его на лавочку возле могилы. Мужчина учащённо дышал и переводил взгляд с её лица на фотографию на памятнике. Ольга тоже посмотрела на овальное фото. А ведь они действительно очень похожи. Глянула на изрядно помятый букет пионов. Часть лепестков осыпалась на землю, часть попала на пиджак отца.

– Извините, что испугала вас. Вы, действительно, Данилов Сергей?

Он кивнул, не спуская с неё потрясённого взгляда.

– Я дочь Насти, а значит и ваша. Извините, отчества вашего не знаю. – Ольга положила цветы на могилу, рядом с другим букетом белых пионов.

Мужчина пришёл в себя, его лицо чуть порозовело.

– Алексеевич… Отчество моё… Где ты находилась всё это время? Почему Марина скрыла, что ты жива? Я же спрашивал её?

– Она отдала меня в детдом. Вот это я нашла в дупле груши.

Ольга достала из кармана листок, развернула его и подала отцу. Сергей Алексеевич взял письмо и стал читать, шевеля губами. Она видела, как из его глаз покатились слёзы, и не стала сдерживать своих. Отец поднял голову и стал смотреть на небо, словно надеялся увидеть там любимую.

– Я не бросал Настю. Марина передала от неё письмо. Настенька сообщила, что больше не желает меня видеть. Ей очень жаль, что принесла сестре такое горе. Она всё хорошо обдумала и приняла решение расстаться со мной. А ещё она сообщила, что сделала аборт. Я был убит, но твёрдо решил поговорить с Настей. Тем же вечером приехал в Антеевку. Долго стучал в дверь, появилась Марина: «Она не хочет тебя видеть, мечтает, чтобы ты исчез навсегда! Я долго ждал, но Настя так и не вышла. Я возненавидел её за то, что она убила нашего ребенка. Вскоре уволился и уехал, куда глаза глядят. Через пять лет вернулся домой и опять направился к дому Долговых. Снова вышла Марина. Я разозлился: не уйду, пока не поговорю с Настей.

Марина усмехнулась: «Придётся долго ждать. Настя умерла».

А потом я узнал: Настенька родила ребенка, назвала Олей. Мне хотелось крушить всё вокруг. Оказывается, Марина обманула меня. Настя не делала аборт. И о твоей смерти получается, соврала. А теперь я думаю: Марина подделала то письмо и сестре тоже лгала, будто я её бросил. Я очень виноват перед Мариной, дал надежду на счастье и сам же её уничтожил. Но я полюбил Настю и не мог жениться на Марине. Она кричала, что мы предатели и всадили ей в спину нож, и что мы сильно пожалеем.

Они долго беседовали сидя на лавочке возле могилы. Отец проводил Ольгу до дома, взял с неё слово, что она приедет в гости и познакомит его с внуком, а также сама увидит брата и сестру.

Ночью Ольгу снова разбудил бой часов. Она не стала считать удары, преодолевая сон, села на кровати и тут же вздрогнула от страха. Рядом с кроватью стояла незнакомая пожилая женщина, сквозь тело просвечивали окно и шторы, колыхающиеся от ветра.

«Тётя Марина?», – прошептала онемевшими губами Ольга.

Женщина кивнула. А потом она, так же как и мать, прошлой ночью, поманила за собой. Ольга, с трудом справляясь с паникой, встала, набросила халат и отправилась за ней. Тётя вывела её во двор. Потом оглянулась, словно проверяя, следует ли за ней племянница, направилась к забору из сетки рабицы и остановилась возле него. Ольга подошла ближе, тётя показывала на подножие бетонного столба.

«Снова какое-то послание?» – поинтересовалась Ольга. Лицо призрака выражало сильнейшую муку и боль.

«Думаю, копание в земле лучше отложить до утра», – вздохнула Ольга, но любопытство пересилило. Она вспомнила, что видела лопаты и тяпки возле стены сарая. Выбрала саму маленькую тяпку и начала осторожно убирать землю возле столбика. Вместе с землей попадались и кусочки бетона, крошившегося от старости. Вскоре послышался звук удара о металл.

«Опять коробка?»

Ольга очистила от земли плоскую алюминиевую коробку, поддела крышку кончиком сапки. Коробка открылась, на землю высыпались осколки нескольких разбитых градусников. Они зловеще засверкали в лунном свете, крошечные капельки ртути покатились по траве. Ольга вскрикнула и отскочила.

«Вот чем тётя Марина начиняла пирожки для своей младшей сестры, – поняла Ольга. – «Тогда, много лет назад, будучи ребёнком, на кухонном столе я видела разбитый градусник».

Ольга с возмущением бросила взгляд на прозрачное лицо тётки. Призрак склонил голову, а потом его рука указала на подножие столба рядом с выкопанной ямкой.

– Что? Ещё копать? Сколько же тайн в маленькой семейке? – возмутилась племянница.

Тётя подняла голову, в тёмных провалах глазниц сверкнул потусторонний огонь. Ольга вздрогнула и принялась осторожно отгребать землю от столба. Ямка всё расширялась, но тяпка пока не натолкнулась ни на что. Ольга спиной чувствовала холод, исходящий от призрака, и дрожала от страха и волнения. Послышался глухой удар. Она встала на колени и начала потихоньку откапывать продолговатый предмет размером с большую обувную коробку. Освободив предмет полностью, вытащила его из ямы. Перед ней лежал деревянный ящичек, замотанный в водонепроницаемую пленку. Ольга оглянулась и от страха дёрнулась всем телом. Марина стояла рядом, буквально за плечом, не спуская горящих глаз с находки. Ольга острием поддела пленку и разорвала её. Деревянный ящичек походил на игрушечный гробик. Ольга замешкалась: хотелось всё бросить и убежать. Ужас леденящими пальцами сжал сердце, когда бесцветная рука тётки протянулась вперед и погладила ящик. Призрак нахмурился и жестом попросил открыть. Ольга пыталась взять себя в руки, с трудом удерживаясь от крика. Она вставила острие тяпки в щель между досками и, придерживая, рукой, поднажала. Ящик открылся. На остатках белого атласа, полусгнившего от времени, лежал младенец, хрупкое маленькое тельце укрывала пожелтевшая капроновая кисея. Ольга сморгнула и не поверила глазам – через секунду младенец рассыпался в прах. Только кусочки атласа и кисеи остались лежать в коробке.

«Ребёнок»,– прошептала Ольга пересохшими губами. И тут до неё дошло, судя по игрушечному размеру – месяц пятый не больше. Она покосилась на тётку Марину.

– Это ваш малыш?

Призрак кивнул.

– Вы были беременны, когда моя мама и папа решили пожениться?

Тётя