Бросив пустой «стриж», Астрахан подхватил ружье из ослабевших рук убитого противника и ощупал казенник. Так и есть, перекосило патрон. Ружье оказалось турецким «хатсаном» – клоном легендарного «Ремингтона-870», а турки всегда славились низким качеством стволов.

Но времени любоваться оружием не было: на этаже затопали. Второй мужик и подросток, с которым он пререкался, спешили на звук выстрелов. Гостям надо было организовать достойную встречу.

Тихо матерясь, Данила выцарапал перекосивший патрон (еще и картонный! Мама дорогая, раритет-то какой! Хотя – ну да, конечно, они же их наверняка сами набивают), передернул цевье, упал на колено и прицелился.

Постепенно замедляющиеся шаги доносились уже из коридора.

Если в патроне жакан – первого свалит точно. Если картечь – может зацепить обоих. Непонятно, что лучше.

– Стой! – прогудел кто-то за углом, и топот тут же оборвался. – Не входи!

– Да я, да я его щас! – запальчиво выкрикнул подросток. – Он же Матвеича грохнул, сука!

– То ли ты его, то ли он тебя, – рассудительно проговорил тот, что постарше. – Погодь.

Данила вздохнул. Страшно не хотелось убивать. Ведь, судя по голосу, пацан совсем еще – и наверняка с батей вместе. В мясорубке боя начинаешь забывать, что противник твой, которого ты так лихо завалил ножом, – не просто противник, а Матвеич, живой человек (хоть и долбанутый на всю голову проповедями Андрония), и у него есть родня, друзья, те, кто будет по нему убиваться и рыдать… В какой-то момент перестаешь об этом думать и начинаешь воспринимать противников просто как мишени: продырявил одну – стреляй по следующей.

А тут – пацан с батей. И умирать, естественно, не хотят.

Андрония бы, падлу, завалить. Чтобы не гнал пацанов на убой ради своих суеверий.

– Эй, мужики! – крикнул Данила. – Валите отсюда, а? Я вас не трону. Мне просто уйти надо. Разойдемся миром?

– Миром?! – взвился подросток. – Да ты! Да я тебя! Сучара, ты ж Матвеича завалил! Валик, давай тротил, ща мы его…

Тротил… Твою ж дивизию! Вот и проявляй после этого гуманизм.

За углом раздался сухой стук, металлически брякнуло выпавшее оружие, а следом кто-то свалился на пол.

– Эй, ты, там! – прогудел невидимый союзник. – Не стреляй.

– Угу, – промычал Данила, не до конца понимая, что произошло. – Жду тротила…

«Кинут шашку – нырну в окно, – решил он для себя. – И по фиг, что третий этаж. За карниз зацеплюсь, потом упаду в кусты, они там большие, мягкие…»

– Да не боись ты, – успокоили его. – Я его того… вырубил Степку-то. Полчасика полежит, потом оклемается. У меня рука тяжелая.

– А на хрена?

– Я это… В общем, с тобой уйти хочу. Невмоготу мне с Андроном жить.

Перебежчик? Ну, вполне может быть…

– Выходи с поднятыми руками. Оружие оставь.

Из-за угла показался крепкий мужик лет сорока, с косматой бородой и свалявшимися волосами. В его огромных круглых глазах отражалось Московское сияние. Одет он был в рубаху-вышиванку с орнаментом, поверх которого дико и нелепо смотрелся американский разгрузочный жилет и охотничий кожаный патронташ. В поднятых руках мужик держал толовую шашку и детонатор – отдельно.

– Хотел бы тебя грохнуть – грохнул бы, – объяснил Валик, протягивая взрывчатку Астрахану. – А так, с тобой уйти хочу. Надоел мне Сектор. Мочи больше нет. Возьмешь?

В этот момент черная тень выскочила из-за угла и ловко вспрыгнула на спину мужику. От неожиданности тот выронил шашку, детонатор и коротко матюгнулся. Тень вцепилась ему в загривок, блеснул острый осколок стекла, как раз под бородой, возле сонной артерии…

– Маугли, стой! – гаркнул Данила. – Не сметь! Отпусти его!

Маугли, яростно ощерив зубы, что-то прошипел, но все же послушался, спрыгнув со спины мужика.

– Это что за чертовщина? – ошарашенно спросил андроид, потирая шею и опасливо разглядывая Маугли.

– Это свои, – успокоил его Данила.

– Ни хрена ж себе свои! Он мне чуть горло не перерезал…

– Я нашел выход, – заявил Маугли гордо. – В подвале. Там есть туннель. Сухой. Ну, чуть-чуть мокрый. Ведет за ограду. Можно уйти под землей.

– Так, – сказал Данила. – Молодец. Хвалю. Веди сюда Прянина… Говорящего, – поправился он, – и будем уходить. Сколько у Андрония осталось людей? – спросил он у мужика. – Да, и зовут тебя как?

– Валик, – ответил тот, оглаживая бороду. – У Андрония еще трое.

Данила прищурился. Всего-то? А не сходить ли обратно к трансформаторной будке и не решить ли проблему Андрония раз и навсегда?

– Пацаны вроде Степки, – добавил Валик, и Данила досадливо сплюнул.

Желание пощупать кадык Андрония ребром ладони в его душе только окрепло, но не валить же трех пацанов? Подождет Андроний следующего раза. Тет-а-тет, как говорится.

– Здравствуйте! – вежливо сказал Прянин, заходя в комнату. Маугли тенью следовал за ним. – Валик, если не ошибаюсь?

– Профессор? – удивился мужик. – Живой? А я-то думал, грешным делом, что каюк тебе. Везучий ты, однако…

– Ну что вы, что вы… – засмущался Прянин. – Я и жив-то только благодаря Даниле!

– Ну, значитца, не ошибся я, – сделал вывод Валик. – Ежели ты, Данила, Доцента спас, то и я с тобой не пропаду.

«Мне бы твою уверенность», – подумал Астрахан с тоской и сказал:

– Валик, ты оружие бывших товарищей подбери.

Валик с воодушевлением кивнул и исчез за дверью, а вернулся обвешанный патронташами, с двумя обрезами, АК и тротиловыми шашками. Автомат Данила отобрал, осмотрел и кивнул с удовлетворением; тротил Валик сунул в заплечный мешок, приговаривая:

– Вещь полезная, пригодится.

Подождав, пока бывший андроид управится с трофеями, Данила скомандовал:

– А теперь, Маугли, веди в свой туннель!

Туннель, видимо, предназначался для экстренной эвакуации сотрудников – высокий, метра два, совершенно темный. К счастью, у Валика нашелся тусклый фонарик – на полу протянулась многорукая тень.

Не прошло и пяти минут, как впереди замаячил серый квадрат выхода с узором черных ветвей. Покидая туннель, Данила зацепил ветви, поросшие серебристым лишайником, – они рассыпались от прикосновения.

На выходе валялся труп – целый, в камуфляже, на открытых участках его тела рос лишайник. Значит, погиб этот человек давно. Странно, что вырвиглотки побрезговали. Пинать его, чтобы посмотреть, рассыплется он или нет, Данила побрезговал.

Переливы на светлеющем небе поблекли, но все равно оно казалось потусторонним и напоминало огромный колпак. Прянин, нервно теребя рукав, заговорил:

– Не нравится мне все это. Куда пойдем, Данила?