увиденном в одном из своих стихотворений. На помосте в тот день казнили отставного морского флота капитана-поручика Александра Возницына «за отпадение в жидовскую веру» и богатого купца – откупщика Баруха Лейбова, активно проповедовавшего иудейскую веру и уговорившего морского офицера и представителя старинного дворянского рода Возницына принять иудаизм. Боевой русский морской офицер Александр Возницын после долгих бесед со своим другом Барухом Лейбовым переменил веру своих предков на еврейскую и в присутствии своей супруги демонстративно выбросил в реку Мью все православные иконы своего дворянского рода. Возмущенная жена, произнеся в Тайной канцелярии сакраментальную фразу «Слово и дело», донесла о возмутительном поступке своего супруга. Делу был дан законный ход. Мужа арестовали вместе с его еврейским приятелем, подвергли жестокому допросу в Тайной канцелярии и по указанию императрицы Анны Иоанновны приговорили к смерти. В конце оглашения приговора чиновник произнес решение Сената: «…виновных казнить смертью и сжечь, чтобы, смотря на то, невежды и богопротивники христианского закона отступать не могли». Приговор свершился при большом скоплении народа, заполнившего не только площадь у нового Мытного двора, но и правобережную часть реки Мьи, примыкающую к месту казни.

Двухэтажный Мытный рынок для торговли съестными припасами, деятельность которого поощрялась государем и руководством Санкт-Петербурга, со временем становится образцом современной торговли по продаже населению Адмиралтейской части самых необходимых и сравнительно недорогих продуктов питания. Несколько дальше от Мытного рынка, вниз по течению реки Мьи, за Кирпичным переулком на правом берегу обустроили рыбные и мясные торговые ряды. В дополнение к ним здесь же соорудили два рыбных садка, где можно было купить живую рыбу, доставляемую с низовий Волги в Северную столицу наливными баржами. Постепенно ассортимент товаров Мытного рынка расширялся, столичные купцы стали торговать здесь не только продуктами питания, но и разнообразными промышленными и строительными товарами. Подобное расширение превратило Мытный рынок на Мойке в уважаемый населением Адмиралтейского района столицы универсальный Гостиный двор.

В начале 30-х годов XVIII столетия центр новой Северной столицы окончательно перемещается с Петербургской стороны в Адмиралтейские кварталы города. Однако канцелярия императора, дворец столичного губернатора князя А. Д. Меншикова и канцелярия генерал-полицмейстера графа Антона Мануиловича Девиера еще долго продолжали читать челобитные и послания русского купечества, владельцев рынков съестных припасов и магазинов на Петербургской стороне, пытавшихся убедить царя и Сенат, что «съестной рынок» Адмиралтейской части Санкт-Петербурга продолжает находиться в антисанитарном состоянии и его необходимо срочно «убрать подальше вместе с его опасными нечистотами и мерзостями». Вся эта переписка и поток пасквильных челобитных в одночасье прекратились 11 августа 1736 года после всепожирающего губительного пожара на правом берегу реки Мьи. Опустошительные пожары, охватившие русскую столицу во времена правления императрицы Анны Иоанновны в 1736–1737 годах, уничтожили всю центральную часть Адмиралтейского околотка, заполненную в те годы многочисленной деревянной застройкой. Тогда полностью выгорели и морские слободы на правом берегу реки Мойки.

Генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер

11 августа 1736 года внезапно загорелся деревянный особняк на правом берегу Мьи, в непосредственной близости от Зеленого моста. Полицейское расследование установило, что виновником возгорания строения оказался прислужник персидского посланника, куривший трубку рядом с копной сухого сена, в которую попала искра, и пламя мгновенно охватило деревянные стены старого дома. В полицейском рапорте указывалось, что менее чем за восемь часов разбушевавшийся пожар уничтожил все жилые здания от Зеленого моста до Вознесенского проспекта. Пожар 1736 года полностью ликвидировал своеобразную доминанту тогдашней столицы, расположенную на правобережье реки Мойки, – двухэтажное здание Гостиного двора. Полицейский протокол зафиксировал, что «помпезное строение торгового комплекса, четырехугольное в плане, с таким же внутренним двором, покатой черепичной крышей с башней и высоким шпилем располагалось вблизи Першпективной дороги, на правом берегу Мойки. Полыхавший на набережной реки пожар охватил весь Гостиный двор, и он полностью выгорел и, не стерпя сильного огня, распался».

Пожар в Петербурге в 1737 году

После этого пожара Гостиный двор на правом берегу реки Мьи больше не восстанавливался. Однако небезынтересно заметить, что торговля живой рыбой на прибывавших с Волги баржах на этом печальном погорелом месте продолжалась до 1865 года. Правда, их путешествие в Северную столицу длилось довольно долго. Зимовали волгари обычно в Рыбинске. Плавание же по каналам от Рыбинска до Петербурга занимало 100–120 суток. Обычно барки или плоты тянули бурлаки или несколько пар лошадей. Из-за таких сложностей в доставке живой волжской стерляди и осетров цена на подобные деликатесные породы рыбы была на рынке достаточно высокой и могла быть доступной лишь состоятельным жителям Санкт-Петербурга.

«Комиссия о Санкт-Петербургском строении» решила, что вместо «згорелого Мытного двора… на том же месте ныне потребно построить Гостиный двор каменный без погребов о двух апартаментах (этажах. – Г. З.) и покрыть на деревянных стропилах черепицей или железом… а между Морской и Луговой улицами (Большой и Малой Морскими улицами. – Г. З.)… построить казенный каменный дом… без погребов о двух апартаментах… а внутри одного сделать лавки для продажи всяких Сибирских и Ниренбергских товаров и конфискованных пожитков». План новостроек завизирован подписью городского зодчего П. М. Еропкина и ныне хранится в Российском государственном историческом архиве.

После опустошительных пожаров 1736–1737 годов на правом берегу реки Мойки погорельцы – морские офицеры, мастера Адмиралтейской верфи – переселились в Коломну, территория которой располагалась между Мойкой, Фонтанкой, Пряжкой и Крюковым каналом. Южная же граница российской столицы теперь царским указом передвинулась с берегов Мойки к набережным реки Фонтанки.

На уничтоженных огнем набережных Мойки многое необходимо было отстраивать заново. Посетив пожарище, императрица Анна Иоанновна была потрясена, и в 1737 году последовал императорский указ о запрещении строительства деревянных домов в центре двух недавних гигантских пожаров. Сенат решил своим распоряжением создать Комиссию о Санкт-Петербургском строении во главе с генералом Б.-Х. Минихом.

Вошедшим в Комиссию знаменитым зодчим П. М. Еропкину, Н. К. Коробову, С. Г. Земцову поручались разработка нового генерального плана Петербурга и работа по застраиванию «погорелых мест».

Застройка набережных реки Мьи должна была проходить и на ее правом берегу от Зеленого до Синего моста «единою фасадаю». Здесь, на выжженном дотла правобережье Мьи, Сенат и Комиссия о Санкт-Петербургском строительстве решили прежде всего застроить «погорелые места» на набережных реки и прилегающих к ним магистралям Северной столицы. Однако проходило время, а квартал между Мойкой, Невским проспектом и Кирпичным переулком еще долго оставался незастроенным. Правда, отдельные историки Санкт-Петербурга, а позже и краеведы XX столетия, просматривая в газетном читальном зале Российской национальной библиотеки подшивки газеты «Санкт-Петербургских ведомостей», находили отдельные факты, указывающие