Но так было до тех пор, пока он не попал в сети маленькой, голубоглазой принцессы, он сам не понял, как это произошло, просто вернувшись однажды с очередного задания, уставший и повидавший всякого дерьма, от которого у нормального человека внутренности в бараний рог скручивались, он заявился на праздник старого друга отца и по совместительству своего непосредственного начальника, и утонул, погряз просто в огромных небесно-голубых глазах, что смотрели на него из-под длинных пушистых ресниц.

Он так и замер тогда, с трудом удерживая на месте челюсть и рассматривая, как ему тогда показалось, самую красивую девушку, из всех что он когда-либо видел. Ладненькую фигурку девушки особенно подчеркивало тонкое летнее платьице, идеально повторяющие плавные изгибы ее тела. Ракитин даже не сразу понял, кто перед ним. Он помнил Милку совершенно другой. Когда Саша видел ее в последний раз, девушка была несуразным, худощавым подростком, не имеющим ничего общего с нимфой, что теперь стояла перед ним, позволяя откровенно пялиться.

А он смотрел, как дурак последний, и слова произнести не мог, моментально тупея и дурея от одной лишь улыбки девушки. И сложно сказать, как бы повел себя Ракитин в следующий момент, если бы на выручку не пришел хозяин дома и виновник торжества.

С тех пор прошло два года, но как ни старался, парень так и не смог выбросить из головы ту, что, казалось, его приворожила. А он действительно старался. Держался подальше, по долгу службы месяцами не бывал дома, а в те редкие времена, когда ему предоставляли отпуск, рвался назад, подальше от нее, потому что даже нахождение в одном городе с ней, сводило его с ума.

Он не мог позволить себе дать слабину, не смел даже смотреть в ее сторону, все реже появляясь в доме Багировых, хоть Ракитины и были там желанными гостями, и сократил к минимуму общение с членами этой семьи. Но что бы он ни делал, как бы ни вытравливал маленькую заразу из мыслей, Людмила Багирова плотно поселилась в его мозгах, удобно заняв большую часть пространства.

Ракитин, конечно, заводил случайные связи, он все же взрослый здоровый мужчина, правда, ни одна женщина так и не смогла занять хоть какое-то значимое место в сердце парня. Но, будучи помимо всего ужасно упрямым, он продолжал сопротивляться таким неправильным, непрошенным чувствам к девочке, что почти на семнадцать лет была его младше, гоня прочь это наваждение.

Он бы и дальше продолжал мотаться по горячим точкам, отдавая так называемый долг родине, заводить ничего не значащие для него отношения с женщинами, легко с ними прощаясь, но судьба и случай решили за него.

Он злился, конечно, злился, ведь он мог ее потерять, даже не успев обрести, но черт возьми, Ракитин был вне себя от счастья, когда понял, что девочка практически не пострадала. И он простил ей все: и миллиарды потраченных нервных клеток, и тот всепоглощающий ужас, что накрыл его огромной волной, и ее совершенно идиотскую выходку — все, чего он сейчас хотел прижать ее к себе и не отпускать. Никогда.

— Вот скажи мне, Саш, чего мне делать, ну не лупить же ее, да и поздно уже, — Ракитин и сам не понял, как задумался и совершенно забыл, где находился, пока не расслышал уставший голос Багирова.

— Когда я ее упустил? — продолжал сокрушаться Багиров. — Ну совсем же без тормозов девочка, — покачал головой старший приятель.

Сашка же прекрасно знал, что должен сделать. Слишком долго он боролся с собой, считая, что так правильно. И если бы еще вчера ему кто-то сказал, что он сделает то, что сейчас собирался, он бы знатно поржал над придурком.

— Замуж выдай, — произнес спокойно, равнодушно даже, а у самого все внутри кипело. Ракитин прекрасно понимал, как все это выглядит, но нихрена не мог с собой поделать. Теперь уже нет. Теперь он не отпустит, не сможет просто.

— Да куда ей замуж в восемнадцать-то лет, — отмахнулся отец возлюбленной. — Да и кто ее вытерпит такую.

— Я.

Иногда, в порядке бреда, Ракитин представлял себе этот разговор, представлял, как попросит руки Милки у Багирова и каждый раз гнал ненужные мысли, понимая, что не будет этого, никогда не будет. Нет, он, конечно, парень хоть куда, но нужно быть реалистом, Багиров яростно оберегал свою дочурку, и перспектива отдать ее тому, кто на целую жизнь старше, ему бы совершенно точно не понравилась. А потому Ракитин даже удивился тому, как просто дались слова.

— Я вытерплю, — повторил парень, не прерывая зрительного контакта. Нет, он совсем не боялся нарваться на гнев генерала, ему вообще по большому счету было плевать и согласие не требовалось. Саша знал, что заберет ее в любом случае, что она его будет, и он уж точно не позволит ей подвергать себя опасности и ни за что не допустит повторения.

— Я не понял сейчас, — голос Багирова звучал уже не так дружелюбно. — Ты, щенок, чего сейчас такое сказал? — мужчина весь подобрался, подался вперед, лицо его приобрело угрожающее выражение, но и Ракитин был не из тех, кто было легко напугать.

— Мне кажется, я выразился вполне ясно, товарищ генерал, — флегматично ответил парень. — Твое мнение на этот счет меня в общем-то мало интересует, для себя я уже все решил.

— Решил он, — проворчал Багиров, откидываясь на спинку стула. Но угрозы в его виде поубавилось. Он смотрел на пацана, которого знал с детства, водил на охоту, рыбалку, учил стрелять. Волчонок, выросший в матерого волка. — Ты ее вдвое старше, она тебе в дочери годится.

— Кто бы говорил, — усмехнулся парень, намекая на молодую жену Багирова.

— Ты поговори мне еще, отправлю тебя в такую глушь, где, кроме медведей белых, ни одна дичь не водится.

— Я же вернусь, генерал, и все равно ее заберу. Думаешь, найдется партия лучше?

Генерал пристально посмотрел в глаза обнаглевшему щенку, усмехнулся, что-то для себя отметив, опыт подсказывал, что мальчишка не остановится, да и был ли смысл препятствовать? Руслан относился к Ракитину как к сыну, и несмотря на возраст последнего, прекрасно понимал, что нет, лучше он не найдет.

— И давно это у тебя? — спросил генерал, а Ракитин растерялся даже, не сразу поняв, о чем его спрашивают. Впрочем, парнем он был далеко не глупым и сообразил быстро.

— Два года, — он не стал скрывать и юлить, в конце концов, что плохого в том, что вот уже два года он по уши влюблен в дочь своего наставника. Границ он не переходил, законов не нарушал, да и не посмел бы никогда…

— Она не рада будет, да и есть у нее кто-то.

Последние слова больно резанули по сердцу.

— Этот вопрос я решу, — произнес Ракитин, едва сдерживая внезапно вспыхнувшую ярость. Он готов был рвать и метать, стоило ему только представить, только подумать о том, что кто-то мог касаться его девочки. Не будет никого больше, никого, кроме него, не будет.

САША

Мужчина, лениво привалившийся к черному внедорожнику бизнес-класса, терпеливо ожидал, пока из непримечательной высотки на окраине города выйдет тот, ради кого он приперся сюда ни свет ни заря.