в необъятность бытия, и в проклятие уверовал, где же красота? Сквернословят, зла желают, плевки герои дня и дети нищеты, в их душах произрастает, множится, ужасный демон пустоты, и бес ему еду таскает и чаем с водкою поит. Растет исполин Голиаф, мужает, он всеяден, жаден и глуп. Жестокость его не знает границ, он охотно человечину режет и ест.

Знаешь, когда закончится все, на площади снова будут работать фонтаны. Исчезнут люди-обезьяны, их брачные игры стихнут под утро, бумага, дерьмо и пустые бутылки заполнят мешки и на фронт уедут с первым составом. Война при всех ужасах своих, свята и всеядна.

Революция. Приматы болтают не литературным языком, сто тысяч часов бессмыслицы локальной, глобальной, в которой тебе не отыскалось места и прописки. Они вши победители, я за любовь и геноцид, стою и думаю, нарушен ли мой половой диморфизм? Кругом уже окопы, свистят пули, трупы, гарь и дым.

Прилипчива идейная чума про флаги золотые, пошитые тут же и кровью облитые. Урод закатав рукава с остервенением волка режет овец паствы своей, а после говорим об ослах, геополитике, гуманности, благах и скором воздаянии. Где легче дышится живым еще? Кровь заливает мир, отовсюду хлещет до тошноты.

Когда не останется нас, за чей счет будет жить кто-то другой? Кому он докажет ботинком по ребрам всю правоту и безнадежность твоего отдельно взятого существования? Как ему быть вообще и после?

Что станут делать люди род занятий, которых сведен к пиршеству тли, они говорят, что готовы, но только завтра, тут много факторов здоровье, погода, душевный настрой. Заметь, в любое время их лица лоснятся, им не знаком голод.

Ты предлагаешь начать с себя, но они открывают дверь только тем, кто платит и еще больше обещает. Воистину глупость делает человека свободным, а лень еще и облагораживает, он превращается в паразитирующее существо, верит в дурманящую ложь и практически счастлив.

Человек поставил кеды в угол, его более не занимает бытие. Осталось выпить порядком водки и закинуться кислотой, здравствуй долгая счастливая жизнь! Эйфория и грусти места нет, пляши, скачи вприпрыжку, бери дары, вкушай плоды, для неизвестного определенно все закончилось, радуйся, это еще не ты.

Пожалуйста, не исправляй моих ошибок, ибо они последняя моя собственность, оставь ее ради Христа. Движение к правоте от противного, противоестественная простота насилия. Мозги черепных коробок о брусчатку площадей, ты молишь, но как всегда поздно. Вершитель судеб готов исполнять. Боже, что же это светлое будущее так омерзительно пахнет скунсом?!

Страх, и нет плевков пациента с прививкой, насилие, жестокость стали соседями в доме твоем. Теперь закончилось все и каждую ночь кого-то вперед ногами выносят, пополняя многолюдный погост. Растут аллеи кладбищ, собак доедают бомжи, город в осаде и празднике светлого Рождества.

Закончилось все, осталась винтовка с патроном и ограниченный выбор подлинно смертных грехов. Взять власть за тестикулы и вздернуть на первом суку, судить и убить жестоко псевдо человека, он подобного мнения и о тебе. Мы стали другими, жизнь и война, три сказочных сосны и не одной двери. Вот и все, пустеет стакан и бутылка, выдохся напрочь человек, кругом пространство пустое, бездушное, хочется выть.

Собака убита, съедена, есть места на планете, где за это сядешь в тюрьму. Ты пытался стать человеком, в окопе, после идя в атаку, затем под бомбежкой и вот собака съедена. Нет ничего не жалко, не жаль, чувство вины утрачено рудиментом первобытной культуры. Разрушенный храм, догорают иконы, испачканные в саже люди, почувствовали облегчение и сытость. Еда и вода.

Когда все это закончится? Когда перестанут множиться выродки? Когда бабы примутся родить порядочных мужей? Мужей своей родины, страны, жен своих.

Все, дверь захлопнулась, мы в месте, плодящем страхи, до теплого очага с кипящей похлебкой порядком две тысячи лет, месяц и три недели с одним днем. Великолепный мир свободы не дружелюбно настроен к факту присутствия в нем грязных и нищих.

Разочарование в самой идее, вялая историческая поступь, слабость духа и не пригодность во всем, это читаемое будущее. Деньги утратят смысл, и останется разбрестись анархичной вавилонской толпой кто, куда по своим комфортабельным щелям тараканами. Оружие коим похвалялись превратиться в незнакомый предмет без инструкции к применению.

Когда закончится все и не останется жертв, готовых добычею стать. Еда и вода. Еда, прекрасное состояние души и тела практически верх эволюции, гармония мать ее! Вода, в ней притаилась текучая суть и соль. Выпей приятель со мной, во здравие не лукавя.

Закончилось лето, кажется все, последняя гроза теплый дождь на ладони. Прошлое, истекшее время задолго до нас. Новое измерение, приходит время, мы с каплями дождя на ладонях входим в реку, заполняем пространство делами, словами.

История всегда интересна и полна интересов, она облекаема в формулировки исторических моментов приправленных остротой войн и переворотов, играюще-сыграных судеб. Имперский рай, желанный и благой, выстроенный на тоннах мертвой плоти, всегда рушится и забывается, чтобы впоследствии быть извлеченным в муках кесарева сечения из чрева подозревающей смерть самки. Строим дом, и все время Рим возводим.

Свобода это коллектив в коем растворим любой индивид, природа не терпит больные особи одиночек, они верят переменчивой луне и воют в тусклое серебро этой монеты. Тысячу и один день я проживал и прожигал свободу, клял ее, в ломбард сдавал, малодушно отдавал в чужие руки, прощался, швырял как бумеранг, устал. Свобода имеет одно отрицательное качество, она всегда сидит на шее твоей и лишена достоинств, словно резистентный паразит. Раб не может быть один.

Бытие раба прекрасно, бесконечно долгий день и короткая ночь, в которой сон роскошен, какая праздность, какая лень? Блуждать в запутанных лабиринтах высоких идей и низких страстей, ища эликсиры от неизменной задумки? Ложь самому себе, ложь откровенная, ложь без стесняющих моментов в рамках спасения от первого проявления людоеда и душегуба. Страх велик и оглушает женским визгом от реальности тенью промелькнувшей крысы, но есть ли она? Или попросту существует?

Люди, складируемые в массовость, статичность и инерция, смелость робкого шага, боязнь хватить через край и свобода становится слепым бунтом толпы лишенной хлеба и зрелищ. Кровь, потеха не время обернуться назад и разглядеть деяния рук своих.

Смотри, как терзают волчата сосцы испускающей дух самки. Близкая смерть, мы пытаемся выстроить очередную систему псевдо бытия. Там беспечная бесконечность цветов радуги, там всем слишком хорошо, мы забываем надеть штаны и так должно