«Я должна вернуться к Анни», — пронеслось у меня в голове.

И не успела я об этом подумать, как оказалась в доме Анни. Тогда перемещение в пространстве вызвало у меня головокружение, словно я сошла с карусели. Это теперь я привыкла.

Анни собиралась печь блины. Она сидела за столом на кухне и вручную взбивала тесто. Я любила блины.

Анни еще не знала, что я умерла. Она думала обо мне. Она представляла себе, с каким удовольствием я буду уплетать ее стряпню, пока она будет возиться у плиты. Потом она накрыла тарелкой миску с тестом и отставила ее в сторону. Пусть подойдет.

Я никогда не вернусь.

Сначала миска перекочевала в холодильник — Анни не могла дать тесту пропасть. Потом туда же отправились готовые блины. Там они и ждут до сих пор.

А теперь меня нашли, и Анни будет плакать.

«Снег», — подумала прокурор Ребекка Мартинссон, выходя из машины. По телу пробежала приятная дрожь.

Семь часов. Над поселком Курраваара нависли снежные облака. В уютных вечерних сумерках даже ближайшие дома едва различимы. Снег падал стремительно. В воздухе так и носились сухие, холодные, пушистые хлопья, словно кто-то там, наверху, отчаянно работал метлой.

«Бабушка, кто же еще, — улыбнулась Ребекка. — Кому как не ей мести и драить пол в доме Господа. Самого его она, вероятно, выставила на крыльцо».

Одинокий бабушкин дом словно решил вздремнуть, спрятавшись в темноте. Только зажженная лампа над зеленым крыльцом приглашала: «Добро пожаловать домой, девочка».

Мобильный Ребекки засигналил. Она вытащила его из кармана. Сообщение от Монса.

«В Стокгольме дождь, — писал он. — Мне одиноко. Постель пуста. Приезжай, я хочу обнять тебя, ласкать твою грудь. Целую тысячу раз».

У Ребекки что-то сжалось внутри.

«Черт бы тебя подрал, — ответила она. — Сегодня вечером мне надо работать, а не думать о тебе».

Она улыбнулась. Монс, милый… Она скучала по нему, ей его не хватало. Несколько лет назад Ребекка работала у него в адвокатском бюро «Мейер и Дитцингер». Теперь он хотел, чтобы она вернулась.

«Ты ведь будешь зарабатывать в три раза больше, чем сейчас», — повторял он.

Ребекка посмотрела на реку. Прошлым летом они с Монсом стояли на коленях там, на мостике, и скребли щетками бабушкины тряпичные коврики. Оба вспотели на солнце. Соленые струйки стекали по спине и на лоб, прямо в глаза. А когда они закончили драить, окунали коврики в реку, чтобы прополоскать. Потом разделись догола и плескались в реке с ковриками в руках, словно счастливые щенки.

Она хотела дать ему понять, что хочет жить именно так.

— Мне нравится стоять здесь, во дворе, и конопатить окна, изредка поглядывая на реку. Летом я хочу пить по утрам кофе на своей веранде, прежде чем начать день. А зимой откапывать свой автомобиль из-под снега и любоваться морозными узорами на кухонных окнах.

— Ну и бог с тобой, — соглашался Монс. — Мы можем приезжать в Кируну, когда нам вздумается.

Но Ребекка понимала, что это совсем другое дело. Ведь дом не обманешь. И реку тоже.

«Во мне живет столько разных неудобных личностей, — думала она. — Трехлетняя девочка, которой вечно не хватает любви, неумолимый прокурор, одинокая волчица и та сумасшедшая, которая так хочет снова вернуться ко всему этому. Да, я снова хочу жить под самым северным сиянием, возле этой полноводной реки. Быть ближе к природе, чувствовать Вселенную. Все мои неприятности и бестолковые хлопоты становятся здесь такими незначительными. Здесь у меня есть полки с бумагами, паутина в углах и веник из веток. Я не хочу приезжать сюда в гости и быть здесь чужой. Никогда».

Сквозь снегопад галопом бежала легавая. Уши так и хлопали ее по морде, а пасть была приоткрыта, будто в счастливой улыбке. Завидев Ребекку, она сделала крутой поворот и поскользнулась на льду, припорошенном снегом.

— Белла! — воскликнула Ребекка, обнимая ее. — Где твой хозяин?

— Место! — послышался сердитый окрик. — Место! Ты слышишь?

Посреди снегопада обозначилась фигура Сиввинга. Он трусил, передвигаясь короткими шашками, вероятно, боялся упасть. Сиввинг приволакивал одну ногу, с той же стороны безжизненно висела рука. Густая седая шевелюра спрятана под вязаную зеленую шапочку, на которую, в свою очередь, надета другая, снежная. Ребекка с трудом сдержала смех. Сиввинг выглядел просто потрясающе! Он и без того был крупным мужчиной, но сейчас, в объемном красном пуховике, выглядел просто великаном. И с эдакой кучкой снега на голове.

— Где она? — выдохнул он, запыхавшись.

Но Белла уже скрылась за снежными струями.

Ничего, — улыбнулся Сиввинг, — вернется, когда проголодается. А ты не хочешь есть? Я нажарил мяса, хватит и на тебя.

Белла появилась в тот момент, когда они входили в дом, и первой спустилась в подвал. Вот уже много лет Сиввинг Фъельборг жил у себя в погребе, где размещалась котельная.

«Здесь легко поддерживать порядок и всегда можно найти то, что ищешь» — так объяснял он свой переезд.

Весь остальной дом Сиввинг содержал в чистоте и использовал только в случае приезда детей или внуков.

Котельная была меблирована скромно.

«Уютно», — подумала Ребекка, снимая сапоги и присаживаясь на деревянное кресло возле стола производства фабрики в Персторпе[1].

Стол, стул, табуретка, скамейка. Ничего лишнего. В углу стоит застеленная кровать. Холодный пол покрыт тряпичными ковриками.

Сиввинг хлопочет у плиты. Передник, некогда принадлежавший его жене, заправлен в брюки. Слишком большой живот не позволяет обвязать его вокруг талии.

Белла сохнет возле котла. Пахнет мокрой псиной, шерстью, цементом.

— Отдохни минутку, — советует Сиввинг.

Ребекка ложится на деревянную скамейку. Она слишком короткая, но можно подложить под голову пару подушек и подогнуть колени.

Сиввинг нарезал мясо довольно толстыми ломтиками и вылил на раскаленную сковородку много масла.

У Ребекки снова сигналит мобильный. Сообщение от Монса:

«Поработаешь в другой раз. Я хочу целовать и обнимать тебя за талию, а потом посадить на кухонный стол и раздеть».

— Это с работы? — спрашивает Сиввинг.

— Нет, от Монса, — беззаботно отвечает Ребекка. — Он интересуется, когда я начну строить для него баню.

— Что он за бездельник! — возмущается Сиввинг. — Скажи ему, пусть приезжает убирать снег, пока у нас сугробы и тепло. Скоро ведь начнется черт знает что. Скажи это ему.

— Хорошо, — отвечает Ребекка Сиввингу.