Уайтекер снова забеспокоился о том, что их служебные телефоны прослушиваются. Андреас покачал головой:

– Все телефоны прослушиваются.

– Господи, ужас какой! – воскликнул Уайтекер. – Разговоры, что я вел в последние две недели…

– Забудь, – бросил Уилсон.

Андреас тоже покачал головой:

– Вряд ли эти разговоры дали им что-нибудь.

АДМ предъявляли обвинения и прежде, но она тщательно уничтожала все следы и всегда выходила сухой из воды.

– В этом деле будут копаться лет десять и в конце концов уберутся несолоно хлебавши, – уверенно заявил Андреас.

Разговор иссяк, и Уайтекер с Уилсоном вернулись к автомобилю.

– К законникам, – сказал Уилсон.

Прошло несколько часов. Минул девятый час вечера, когда Уайтекер выехал из города по тридцать шестому шоссе. Обычно в это время он возвращался в свой дом в пригороде Декейтера под названием Моуиква. Но сегодня у него были другие планы.

Он направлялся в отель «Холидей-Инн». Завидев гостиницу, надел темные очки и свернул на дорогу, которая вела к зданию и, огибая его справа, уходила к задам парковки. Миновав теннисные корты и волейбольную площадку, Уайтекер оказался на поляне у рыболовного пруда и стал ждать, не выключая двигателя. Было темно.

Хлопнули двери подъехавшего автомобиля. Затем распахнулись обе пассажирские дверцы машины Уайтекера. Сощурившись от вспыхнувшего в салоне света, Уайтекер смотрел, как к нему с суровыми лицами подсаживаются Херндон и Шепард.{4}

– Вы постарались что надо, парни, – выпалил он, прежде чем агенты успели усесться. – Терри сдрейфил. Он не показывал этого, но был напуган. Он думает, что меня тоже допрашивали.

– Классная работа, Марк, – сказал Шепард.

– Да уж… Я просто вышел и поболтал с Кевином Корром, а они считают, что меня допрашивали.

– Отлично.

– Мик сказал, что нам не о чем беспокоиться – адвокаты все уладят.

Шепард кивнул.

– Вы записали разговор?

Уайтекер вытащил из внутреннего кармана пиджака диктофон с микрокассетой. Это было одно из записывающих устройств ФБР, которое он уже больше двух лет тайно таскал в кармане почти ежедневно.

– Ну да. Я сделал все, как вам было надо, парни, – ответил Уайтекер, передавая им диктофон. – Записал все, что они говорили. Классно же. Правда, классно, – улыбнулся он.

С таким уголовным делом правоохранительные органы не сталкивались ни разу за всю историю своего существования. Целых два года топ-менеджер одной из крупнейших американских компаний работал осведомителем ФБР, собирая свидетельства разветвленного международного заговора. Без каких-либо очевидных причин Марк Уайтекер тайно записывал переговоры своих коллег с конкурентами о тайном разделе мировых рынков и установлении цен на уровне куда более высоком, чем позволила бы свободная конкуренция.

Эти записи показывали, что компания, чьи руководители водили дружбу с президентами и премьер-министрами, организовала аферу, в ходе которой украла у собственных клиентов сотни миллионов долларов. Прибегнув к помощи Уайтекера, ФБР стало свидетелем – порой вооруженным видеокамерой – развития сговора между АДМ и ее заморскими конкурентами.

Ко времени обысков в июне 1995 года правительство накопило против компании беспрецедентный для дел беловоротничкового криминала арсенал улик. Несмотря на осторожность преступников, несмотря на то, что на защиту в суде они могли тратить миллионы и были способны оказать политическое давление, шансы опровергнуть обвинение были смехотворны. Заговорщики были в ловушке – в ловушке их собственных слов, записанных на милях диктофонных пленок, и обличительных видеокадров. Агенты ФБР не знали, станет Уайтекер героем или безработным мучеником, но были уверены, что преступление раскрыто. В тот вечер они были убеждены, что дело почти закончено, – и вряд ли их можно в этом упрекнуть.

Но это был последний день их торжества. Решающая улика, как назло, ускользнула, несмотря на эвересты собранной агентами информации. Еще до восхода солнца они ощутят, что все пошло вкривь и вкось. Годы спустя они поймут, что тот вечер был не завершением этого дела, а началом целой цепи событий, всколыхнувших политическую и промышленную элиту в самых разных точках земного шара, – событий, которые никто не мог предугадать.

Потому что почти все, происходившее в этот летний вечер 1995 года, было не тем, чем казалось.

Большой серый автомобиль с тонированными стеклами, ограждавшими от любопытных взглядов, отъехал от декейтерского аэропорта и направился к автостраде 105. Сидевшие в машине четверо иностранцев разглядывали проплывающие за окном невзрачные городские пейзажи. Рабочие кварталы. Здание собрания Церкви Божией.[13]Искусственное озеро. Необъятные поля кукурузы сменило скопление промышленных предприятий и офисов.

Такую же картину можно было наблюдать в тысяче рабочих кварталов тысячи других городов Среднего Запада. И все же в тот день, 10 сентября 1992 года, в Декейтере чувствовалось легкое волнение. Ведь этими же самыми видами год за годом любовались – возможно, из окон того же самого автомобиля – лидеры мировых держав, совершавшие свои судьбоносные паломничества. Не прошло и нескольких месяцев, как здесь проезжали бывший советский руководитель Михаил Горбачев и вице-президент США Дэн Куэйл.[14]{5} Их, как и множество сильных мира сего до этого, притягивала в этот городишко, затерявшийся в центре Америки, одна и та же компания «Арчер Дэниелс, Мидленд», а чаще – всего один человек, глава компании Дуэйн Андреас.

В Америке мало кто знал о том, кто он такой и чем он занят. Но и сам Андреас, и его компания по переработке зерновых были хорошо известны богатым и влиятельным людям всего мира. Андреас, а точнее, его деньги были известны всякому, кто хоть что-нибудь значил в Вашингтоне. Уже несколько десятилетий он был одним из основных политических жертвователей, щедро и без разбору осыпавших деньгами и демократов, и республиканцев.{6} И нынешний год не был исключением – и Джордж Буш,[15]и Билл Клинтон[16]вели борьбу за президентское кресло на его деньги. Щедрость помогла Андреасу превратиться в одну из самых важных персон Вашингтона, оставаясь при этом в уютной тени большой политики. И та же щедрость ввергла его в судебное разбирательство. Именно Андреасу, отмытые через банк, принадлежали двадцать пять тысяч долларов, которыми администрация президента Никсона оплатила подвиги своих оперативников в Уотергейте.[17]В ходе масштабного расследования, вызванного уотергейтским скандалом, Андреаса обвинили в нарушении порядка финансирования политических кампаний, судили и оправдали – но уже за сто тысяч долларов, которые Андреас выделил Губерту Хамфри, сопернику Никсона на выборах 1968 года.[18]{7}