В одной из старых баллад о любви и доблести говорится о тоскующих женщинах, поющих песню: "Далеко отсюда простираются защищенные от ветра земли Миклагарда и Испании". В этих дальних странах, куда отплывали корабли, было достаточно места — почему же тогда они были вынуждены оставаться дома во Фрисландии, в Норвегии и Дании, этих густонаселенных и голодных королевствах, которыми управляли морские короли?

Шли годы, северные земли становились более мирными, и морским путешествиям пиратов приходил конец. Хотя северяне все еще вели достаточно войн, это уже были датчане и норвежцы против Англии и Франции, одно королевство против другого, а не отдельные люди, грабящие только для себя.

Королевства Франции были разделены и ослаблены, и, хотя мы находим великое множество прекрасных примеров сопротивления и великих побед над норманнами, их так и не удалось ни вытеснить из страны, ни контролировать полностью. Вместо этого они постепенно сами становились французами, отличаясь от них лишь тем, что были более активными, энергичными и осторожными.

Они всячески способствовали развитию религии, языка и манер своей энергией и жизнеспособностью. Да, они были подобны растениям, которые росли на сухой бедной почве, а будучи пересажены в более благоприятные условия и получив двойное количество влаги и солнечного тепла, дали новые побеги. И сегодня мы понимаем, что житель Северной Европы (Northman) исторически связан с норманном (Norman). Что касается европейца-северянина, то главное, что вызывает восхищение в его характере, — это его удивительная энергичность; что касается норманна, как видим, его энергия была направлена в нужное русло и привнесла новые элементы в прогресс цивилизации.

Северяне прибывали в Галлию, чтобы обосноваться там. Однако, несмотря на многочисленность, они были разделены на небольшие группы. Поэтому для них было проще слиться с местным населением, чем держаться отдельно. Некоторые из их поселений были расположены глубоко внутри страны, и поначалу северяне активно смешивали свой язык с французским. Но в конце концов они практически полностью отказались от своего языка и в течение недолгого срока, можно сказать, уже перестали быть датчанами и норвежцами; они забыли свои старые обычаи и даже языческих богов северных стран, откуда прибыли их предки.

Наконец мы подходим ко времени, когда среди толпы северян можно отличить предводителей и других чем-то выделяющихся людей. Полагаться на старинные хроники Скандинавии, Дании и Исландии, как мы делаем в случае с греческими или римскими источниками, нельзя. Пытаясь узнать, когда родился или умер тот или иной человек, исследователь, изучая сагу, скорее всего будет разочарован. Чем больше он будет изучать эти истории о морских королях и их странах, тем отчетливее перед ним будет представать картина о том, как огромные толпы людей ежегодно снаряжают свои маленькие корабли и покидают скалистое, бесплодное побережье своей страны, чтобы отправиться на юг.

Как известно, земли Франции, Англии, Фландрии и Испании были богаче и плодороднее, и северяне высаживались на берег в той или иной гавани, чтобы украсть все, что можно, и даже саму землю, по которой они ступали. Время от времени упоминается имя какого-нибудь великого человека, более сильного и смелого воина, чем все остальные. Вот печальная история о страшном голоде во Франции, когда несколько недель дул северный ветер, который сорвал распускающиеся листья с деревьев, виноградники вымерзли, а с фруктовых деревьев полностью облетел цвет. Дикие звери, обезумевшие от голода, рыскали по фермам и деревням, а монахи укрепляли свои монастыри и, как никогда раньше, истово молились, прося избавить их от этого бедствия.

Но тут с севера спустился на своих прочных кораблях Рагнар Лодброк, великий датский капитан, "десять раз по двенадцать драконов в море". Он и его люди, в своих лохматых меховых одеждах, пробивались сквозь льды французских рек, чтобы сделать голодных французов своей легкой добычей, — чтобы покорить все и всех на своем пути. Что касается Рагнара Лодброка, о котором говорится в десятках рассказов и которого мы можем живо представить, равно как и его корабли с черными парусами, мы узнаем, что это всего лишь легенды и что никогда не существовало никакого Рагнара Лодброка, который якобы был схвачен врагами и брошен в наполненную змеями ужасную яму, где пел саги о своей жизни и своих злодеяниях.

Но если даже и не было героя под этим именем, можно собрать по крупицам сведения из этих и других легенд и сделать вывод: чтобы быть великим в те неспокойные времена, необходимо было быть пиратом и убивать как можно больше людей и грабить их имущество. Те северяне — худший тип путешественников со времен начала мира. Существует более девяноста источников, из которых мы узнаем об их пребывании в Испании, Франции и на севере Германии, и они всегда разрушали и сжигали не только укрепленные стенами города, но и все вокруг. Часто их высадка на чужой берег заканчивалась провалом; вновь и вновь их разгромленные отряды вытеснялись с территории Англии и Франции, но из поколения в поколение продолжалась вражда.

Мы начинаем удивляться, почему морские побережья не были полностью опустошены. Но давайте вспомним, что войны в те дни были обычным делом и что, будучи побежденным в один год, какой-то народ мог в следующем году добиться успеха и стать хозяином положения. Таким образом, жизнь была полна надежд на военную славу, и волны побед и поражений катились то на север, то на юг.

Каждый год от фиордов Норвегии отплывали лодки отважной выносливой расы молодых людей. Не будем забывать, что их собственная страна, с ее долгими, темными зимами, с ее дождливым коротким летом, когда урожай не успевал созревать, с ее скалами и холмами, с ее скудной природой, была очень непростым местом для проживания. Даже в наши дни, если бы не рыболовство, норвежские крестьяне вряд ли смогли бы добыть себе достаточное количество продуктов питания.

В давние времена, когда обработка земли была несовершенной, должно быть, тяжело было удержать тех горячих рыжеволосых искателей приключений дома, тогда как они могли жить с таким же успехом и в море, на своих грубых прочных кораблях. И представьте себе их настроение, когда им рассказывали о солнечных, плодородных странах, лежащих на юге, где своим мужеством и военным искусством можно было добыть много пищи, яркой одежды, золота и серебра. Неудивительно, что оставаться дома в Норвегии казалось для них пустой тратой времени!

Что касается стариков, которые ранее следовали за своими морскими королями, участвовали в сражениях и привозили сокровища, нет сомнения, что они постоянно рассказывали о своих подвигах и успехах и призывали своих сыновей и внуков следовать на юг. А женщины желали своим мужьям и братьям быть такими же храбрыми, как и остальные воины-мореходы и, конечно, надеялись на богатые дары, которые будут привезены из таких экспедиций. И как же, наверное, тяжело было слабым, больным или получившим увечья юношам, мечтавшим о славе, принадлежавшей всем викингам, но вынужденным оставаться дома с женщинами!

Когда мы думаем обо всем этом — о бесплодных землях и толпах людей, живущих на них, естественной тяге к приключениям и мечтах о богатстве и славе, — то кажется: нет ничего удивительного в том, что в течение сотен лет северяне занимались своим варварским ремеслом, опустошали южные страны и в конце концов овладевали значительными территориями и удерживали их.