Однако после пережитых потрясений для Евсеева сложно было даже представить такую ситуацию, которая привела бы его в замешательство. Оттого, ни на миг не сомневаясь в правильности задуманного, Ярослав тут же сообщил Димке о принятом решении, едва тот появился на пороге.

Димка в ответ на предложение друга глубокомысленно молчал, почесывая темечко. Терпению Ярослава уже наступал предел, когда наконец Димка выдал:

— Слушай, Ярыш, тебя что, кто-то выгоняет? — И, усмехаясь, добавил: — Или тебя Улька притомила?

— Ну не век же мне здесь сидеть, сам поразмысли. Это еще Салтыков не пронюхал… Знаешь прекрасно, шила в мешке не утаишь.

По решительному тону Ярослава Димка понял, что спорить с ним бесполезно.

— Ну что ж, отправляйся, я тебя не держу, — недовольно ответил Дмитрий, — только ты как, на своих двоих от Салтыкова убегать будешь?

Ярослав молчал, не зная, что ответить другу.

— То-то же. Коня тебе нужно и денег на первое время. — Подняв почему-то только одну бровь, Димка продолжал: — Сейчас мне никто коня увести не позволит, да и с деньгами туго — отец и так на меня зол за мою последнюю выходку. Вот если только попозже…

— А если попозже ничего не получится? Мне что, и впрямь Ульяну в жены брать придется?

— Не переживай, — успокоил друга Димка. У меня, как никак, именины скоро. Забыл, что ли?

Ярослав покраснел — разве ж можно было забыть, как после бурного празднования в том году слуги в обоих домах с ног сбились, ища Димку и Ярыша, пока они отсыпались бог знает на чьем сеновале! За собственными заботами да хлопотами он и впрямь запамятовал, что у Димки скоро именины.

Однако Димка ничуть не обиделся, понимая положение друга.

— К именинам будет у меня и конь, и деньги, и еще кое-что, — пообещал улыбающийся Димка. — Вот тогда и отправишься в путь, если, конечно, не передумаешь. Добро?

— Добро, — согласился виноватый Евсеев, хотя эта весть вовсе не привела его в восторг: до именин Дмитрия оставалось еще три недели, и Ярослав с ужасом представил, что ему, словно пленнику, придется все три недели торчать взаперти.

Конечно, Евсеев понимал, что Димка советует ему остаться ради его же блага, но все-таки… Дмитрий, проводящий с другом самое большее час за весь день, не мог даже представить, что такое сидеть один на один со своими мрачными мыслями.

Однако Ярославу не пришлось дожидаться именин Дмитрия: впервые за последние дни, приносившие Евсееву только горе, ему улыбнулась удача. Не прошло и двух дней, как в каморку, где медленно погибал от тоски Ярослав, ворвался взъерошенный Димка, причем не один.

Вслед за ним тихо, словно крадучись, вошел человек лет эдак тридцати-тридцати пяти. По его виду сложно было догадаться, кто он таков, но Ярыш голову на отсечение мог дать, что этот высокий, мощный незнакомец жил где угодно, только не в Угличе, потому и не беспокоился, что он мог быть человеком Салтыкова.

— Знакомься, Ярыш, это мой двоюродный брат Юрий Фатеев, — обратился Ефимов к Ярославу. — И, кивая головой в сторону Евсеева, сказал уже брату: — А это Ярыш, про него я тебе и говорил.

Незнакомец, оказавшийся Димкиным братом, пронзая Евсеева взглядом, протянул ему руку:

— Здорово, Ярослав.

Ярослав, которому даже холодно стало от блеска стальных глаз Юрия, не хотел показывать своего смущения.

— Здорово, Юрий, — не опуская глаз, таким же тоном ответил Евсеев, протягивая Фатееву в ответ свою руку, и Ярославу показалось, что его ладонь попала в раскаленные тиски, так плотно сжал ее Димкин брат своей широченной лапищей.

С губ Ярыша уже готов был слететь стон, но заметив, что Димка не спускает с него глаз, Ярослав стерпел. Чуть ли с ума не сходя от боли, внешне Евсеев оставался спокоен: даже бровью не шевельнув, он с невозмутимым видом смотрел прямо в серые глаза еще не знакомого ему человека.

Есть в народе такая пословица: «На миру и смерть красна». Знать, глядя на Ярослава, пришла она кому-то в голову. Стоило только кому-то засомневаться в способностях Ярыша — не важно, переплыть ли Волгу в апреле или закукарекать во время званого обеда — и Ярослав тут же пытался доказать, что это ему по силам.

За какое бы дело он ни брался, все казалось ему, что стоит только ему что-то сделать не так, как тут же над ним начнут смеяться. Так и на этот раз, Евсеев скорее умер бы на месте, чем хотя бы одним взглядом выдал свою слабость.

Фатеев столь же неожиданно, как и сжал, отпустил ладонь Ярослава, и, пока кликнутая Ефимовым Ульяна собирала на стол, а Ярослав растирал посиневшую руку, Димка, усмехаясь, подмигнул Юрию.

Уже за накрытым столом между гостем и двумя друзьями завязалась теплая беседа, и только тогда у Евсеева прошло то странное ощущение, которое возникло при знакомстве с Юрием.

Юрий, скорее всего предупрежденный Димкой, не стал лезть Ярышу в душу с расспросами, Дмитрий как всегда шутил, и вскоре Ярослав почувствовал себя настолько свободно, что его перестал настораживать стальной взгляд гостя.

Вот тут-то Ефимов, воспользовавшись моментом, рассказал Ярышу, зачем он все-таки привел брата: хотя у Димки с Юрием все давно было обговорено, Дмитрий не хотел принимать решение за товарища.

— Знаешь, Ярыш, — сказал он, — Юрий у меня всего на два дня гостем, а потом опять в дорогу.

Не зная, к кому же обратиться, Ярослав, словно разговаривая сам с собой, спросил:

— А куда?

— В Москву, — ответил Юрий.

Мысли, словно листья по осени, быстро-быстро закружились в мозгу Ярослава, и он решил: кто бы ни был этот человек, но он сейчас всеми силами постарается набиться ему в попутчики.

— А с кем ты отправляешься в путь? — спросил Евсеев.

— Один, — усмехнулся Фатеев.

— А тебе попутчик не помешает? — задал очередной вопрос Ярослав.

Юрий оценивающе оглядел Ярослава, и последнему на миг показалось, что ни за какие коврижки Фатеев не возьмет его с собой.

— Попутчик не знаю, а вот слуга точно не помешает, — ответил Юрий, и лукавые огоньки промелькнули в его глазах.

Кровь прилила к щекам Ярослава: и это ему, сыну Думского боярина, словно простому холопу, предстояло прислуживать этому грозному человеку, которого он знал всего пять минут! Однако оставаться вечным нахлебником Ефимова, не видя белого света, просиживать в каморке Ульяны казалось Евсееву гораздо худшим занятием, потому, наверное, он согласился бы и на гораздо худшее предложение.

«В конце концов Юрий все-таки Димкин брат, и Ефимов наверняка замолвит за меня словечко при случае,» — думалось Ярославу.

— А в Москве тебе этот слуга пригодится? — не унимался Ярослав.

— И не только в Москве, — опять странно, словно что-то скрывая, ответил Ярослав.

— А меня бы ты взял к себе в услужение? — уже напрямую спросил Ярослав, и за его спиной наконец с облегчением вздохнул Димка.