чтоб хоть чуть-чуть реабилитироваться за такое знакомство с родителями.

Голос Саши. Ты нормальный? А помогать кто будет?

Сергей. За это не волнуйся, помогут.

Дверь на лоджию открывает Полина.

Полина. Ты мне нужен, надо хлеба купить.

Сергей. Да, сейчас… (Саше.) Это не тебе.

Полина. И телефон тоже нужен (не уходит).

Сергей (прикрыв трубку рукой). Я понял… Можно одну минутку потерпеть? (Пауза, Полина уходит.) Алло…

Голос Саши. Если нужен телефон, то пока.

Сергей. Забей… Итак, ваше величество госпожа Александра, во сколько мне за вами заехать?

Голос Саши. Ты купил машину?

Сергей. Пока нет, но в планах. Брошу медицину, начну гастроли, разбогатею.

Голос Саши. Прям завидный кавалер… Такому отказать сложно.

Сергей. Так все-таки да?

Голос Саши. Нет. Пока не захочешь этого всерьез. Но погулять согласна.

Сергей. Договорились, буду в черном и при цветах (целует трубку).

Голос Саши. Хм (смеется). До встречи!

Сергей. До встречи! (Кладет трубку.)

Из кухни раздается голос Полины.

Полина. Сергей!

Сергей. Иду (обреченно). Иду.

Акт 2

Поминки. Вечер. Балкон. Сергей один на сцене.

Сергей. Холодает, неужто снег пойдет? Хотя рано для снега, сентябрь. (Пауза.) И почему не отказал диспетчеру, Серёжка? Как всегда страх, а надо было послать к черту их форс-мажоры, сказать твердо: «Не моя проблема!» (Пауза.) Думай, как теперь Сашке объяснить, что в семь уйдешь на работу? А если сначала ее домой проводить, а потом на работу? Нет, не захочет, она прям влилась в семью, заигрывает с теткой, маме помогает, даже брат без внимания не остался. Наверно, так и надо, это я интроверт, все чего-то боюсь. Даже в творчестве. Закончил мед, потому что испугался гастрольной жизни, испугался сцены, учебы в литинституте, при этом все шесть лет оттрубил в команде кавээнщиком. Парадокс, чужое легко читаю, а своих строк стесняюсь. А надо как Сашка, делать что хочешь. Хочешь стихи читать со сцены – читай, хочешь собирать толпу на улице, останавливая рифмами прохожих – собирай. Рецепт успеха прост, хочешь – делай. А не жди, когда позовут, пригласят, организуют большие гастроли.

Не позовут (смотрит на часы). И дело не в стихах, дело в людях, никто не хочет делиться куском хлеба!

Достает стикер.

Вот он, самый короткий путь к мечте – клеить стикеры, циничный непонятный путь, но быстрый. Прав Пеца, надо все монетизировать. Любой шаг, даже чих превращать в деньги. В подъездах, где нет камер, незаметно приклеил – и копеечка упала. Понятно, что по ссылке наркота, но так они же сами выбрали такой путь, нормальные подростки не полезут на этот сайт, а те, кто хочет кайфовать, и без наклейки найдут ссылку. И давайте будем честными, просто прилепил наклейку – это не продажа наркотиков, что плохого в наклейке? Зато всю прибыль в творчество, уеду в столицу, найду агента, арендую студию, запишу программу, и бах! Ворвусь ракетой в мир большой литературы! Вот он, короткий путь в мечту. Риск – да, но так в этом и суть яркой жизни!

Ну, или вариант «по совести», долгий и понятный: отправлять стихи на конкурсы и ждать чуда. (Смеется.) Самое забавное в этих конкурсах – все знают, что победит свой человечек, но ведутся на лицемерие и отправляют стихи. Вы просто представьте, какой массив текстов нужно прочитать члену жюри, минимум надо закрыться в комнате и читать, месяц, два, а то и год, а потом еще понять, кто из этого сброда рифм чего-то стоит. Вывод?

Всех не читают! И это не искоренить, потому что человек не может жить без пороков. Мы созданы такими, без плохого в нас теряется смысл существования, пропадает изюминка. И одно дело, когда плохое только сокровенное, спрятанное глубоко-глубоко в мыслях, и совсем другое, если жажда греха рушит жизни окружающих.

Как у отчима (пауза). Расскажите мне год назад, что ради квартиры он пойдет по головам, дал бы в морду за оскорбление. Но, может, правда, не знал, что лекарство накопительное и приведет к осложнениям со стороны сердечной системы, тогда зря виню его в гибели деда. И это лишь несчастный случай, досадное стечение обстоятельств. Как же все сложно в реальной жизни, не перезагрузишься, не сохранишься, все в одну попытку и без подсказок. (Идет снег.)

Ух ты, снег, надо же, как рано в этом году! Осень только началась, а уже снег пошел. Изменяешь своим привычкам, осень, изменяешь.

Пауза.

На кухне появляются Терникова и Полина , они не замечают, что Сергей на балконе, тот подслушивает их разговор.

Полина. Не понимаю я твоих намеков, говори напрямую, что знаешь про девушку Сергея?

Терникова. Да погоди ты с этой девкой… Расскажи лучше, на когда встречу одноклассников назначили?

Полина (мотает головой). Не пойду… Отказалась. Игорь ревновать будет.

Терникова. Ты нормальная? Ты думаешь, на таких мероприятиях на тебя кидаются с предложением стать любовницей? Поля, Бога ради, включи голову, там будут взрослые люди, у которых семьи, дети. А то, что была первая любовь, ну так это когда было, я вон как увидела Петрова, аж перекрестилась, что не повелась на его сказки в юности. Вырос мужлан, грубый, похабный, Б-р-р.

Полина. Там Сомов будет.

Терникова. И что? С чего ты взяла, что Сомов прям ради тебя пришел на вечер одноклассников? Хотя он сейчас разведен, бизнес в Москве, квартира, хорошо на ногах стоит. Но сколько лет прошло, зачем былое ворошить?

Полина. Нет, Настя… (Вздыхает.) Как подумаю об этом, хочется, а до дела доходит, ну не могу, боюсь, а вдруг полюблю?

Терникова. И сразу в койку прыгну.

Полина мотает головой, подразумевая, что «нет».

Терникова. Ты еще не пошла на встречу, а уже навыдумывала себе черт-те что!

Полина. Он усатый…

Терникова. Да ну тебя… Тебе помогаешь, а она морду воротит. Вот и живи с мужем-алкоголиком, еще годик попьет, и так для мебели будет ходить по квартире, бухтеть с бодуна.

Полина. Ничего подобного, у нас в этом плане все в порядке.

Терникова. Ключевое «пока в порядке». Проходила, знаю этих тихушников, что дома по вечерам заливают горькую, навидалась за жизнь больше тебя уж точно.

Полина. Мы ребенка хотим завести.

Терникова. О как! И сколько вы его уже делаете, пятнадцать, шестнадцать лет? Он тебя с Сергеем когда взял?

Полина. Тому десять лет было.

Терникова. Вот тебе и ответ, время не проведешь, двенадцать лет делаете, и все никак не доходит, что не