Это сработало. Реакция миссис Маклахлан была мгновенной.

— Ты моя бедняжечка. Что случилось, киска? Неужели что-то в няниной сумке тебя укусило?

Дэмп похлопала по штуке с клавишами, которая валялась на блестящем паркете, проявляя признаки крайнего раздражения.

— Ах! — Миссис Маклахлан слегка побледнела. — Ты наткнулась на нянину косметичку. И, боже правый, у нее, кажется, случилась истерика… — Она подняла коробочку и нажала какую-то клавишу. В тот же миг визг прекратился, крышка захлопнулась, и мирное жужжание возобновилось. — Она тебя не обидит. Правда. Давай уберем ее. С глаз долой, из сердца вон, ладно? И нянину книжечку, и губную помаду. А теперь ты покажешь мне дом, хорошо?

Дэмп ползком отправилась в путь, сопровождаемая миссис Маклахлан.

Ночь опустилась на Стрега-Шлосс. Смолкли лесные голуби, воздух сделался холодным, а в кухонном палисаднике искромсанное лавровое деревце роняло слезы сока. Струйка дыма из трубы Шлосса становилась все тоньше, разбрасывая по ночному небу загадочные письмена из искорок и пепла. Летучие мыши поочередно падали со своего насеста на чердаке, и их крылья выбивали кожистую дробь в тумане, наползавшем с озера.

В тишине рва Ток съел на сон грядущий узорчатую золотую рыбку, отрыгнул в воду пузырьками и задремал, мечтая о закуске из нянь и одноруких пиратов.

На кухне Шлосса Мари Бэн, французская повариха, высморкалась, внимательно осмотрела результат этого действия на носовом платке и влажно чихнула в завтрашний суп. Погасив свет, она ссутулилась и засеменила наверх, в свою спартанскую спальню на чердаке. В заляпанном фартуке она несла три сэндвича с сыром и пикулями и две поваренные книги на тот случай, если сон замедлит прибыть, а голод навалится до рассвета.

В подземелье подо рвом со скрежетом и одышкой зашевелились какие-то тени. Звякнули цепи, затем все стихло. Лишь мерный звук воды, капающей на камень, отсчитывал ночное время, подобно подземным часам.

В винном погребе застучал и зажужжал большой холодильник. Там внутри, в своей постели из вечных льдов, покоилась Стрега-Нонна, видя во сне белых медведей, скрипучие айсберги и светящиеся колышущиеся занавеси полярного сияния.

Наверху, в детской, полусидя в высоких подушках, посапывала миссис Маклахлан в длинном белом ночном халате. В своем богатырском сне она не услышала шлепанья маленьких толстеньких коленок и ладошек, путешествующих по гладкому полу детской в поисках комфорта.

Дэмп разбудили бесшумные пальцы тумана, прижавшиеся к окну детской. Было похоже, будто озеро поднялось со своего ложа и пришло с визитом в Шлосс, чтобы пялиться на спящих, оставляя на окнах влажные следы. Дэмп озябла. Она вытолкала всех плюшевых мишек через прутья кроватки, а затем, наступив на маленький тренажер в углу, как на ступеньку, перевалилась через барьер и приземлилась на мат из мишуток.

Коридор, протянувшийся между детской и опочивальней синьоры Стрега-Борджиа, был длинным и темным. Дэмп ползла по системе Брайля, нащупывая дорогу по ковру, пока не достигла места назначения. Помедлив в дверях и сняв несколько клочков пыли со своей пижамки, она на полной скорости вползла в спальню. С некоторым усилием Дэмп взобралась на мамину кровать и, нырнув под простыни, поползла в них, как в туннеле, по направлению к возвышенности спящей мамы.

— Убирайся, Дэмп, — простонала Пандора. — Убери ногу с моего носа.

Дэмп проворно перебралась через Пандору и с надеждой ткнулась в следующее тело.

— Жуткое дитя, — пробормотал Титус. — Не води по моему лицу подгузником.

Не обращая внимания на брата и сестру, Дэмп раздвинула мамины веки, чтобы проверить, спит ли она. На нее взглянули два покрасневших глаза.

— Ты стягиваешь с меня одеяло, — пожаловался Титус.

— Я сейчас упаду с кровати, — заныла Пандора.

— Ради Бога! — взорвалась синьора Стрега-Борджиа. — Чья это кровать, в конце-то концов?

Дэмп улыбнулась прямо в лицо маме и радостно устроилась посередине кровати. Мать вздохнула. Совершенно очевидно, ребенок не сомневался в том, что кровать принадлежит ему. Синьора Стрега-Борджиа натянула одеяло на плечо Пандоры, убрала непокорный вихор за ухо Титусу, а сама свернулась калачиком вокруг маленького тельца Дэмп. Рядом спали дети, ощущая себя в безопасности в ее кровати, как повелось со дня исчезновения их отца. А синьора Стрега-Борджиа лежала без сна вот уже двадцать вторую ночь, уставившись в потолок, чувствуя, как слезы бесшумно катятся по ее лицу, и в миллионный раз задаваясь вопросом, куда же пропал ее муж?

В серой тюремной камере, далеко-далеко от дома, синьор Лучано Стрега-Борджиа, отец Пандоры, Титуса и Дэмп, временно разлученный с супругой синьорой Бачи Стрега-Борджиа, проснулся с криком: «АААААААРХ!» По причине грандиозной головной боли крик перешел в стон: «Ааааа… ооооо… шшшшш».

Его взгляд заметался по камере, выхватывая с точки обзора на уровне пола четыре каменные стены, дощатую скамью, массивную дверь с глазком и тяжелым запором, избыточное количество режущих глаза электрических лампочек под самым потолком, а также некий предмет, подозрительно напоминавший ночной горшок и находящийся в пределах обонятельного восприятия от того места, где лежал узник.

Дела, похоже, не слишком хороши, решил он, медленно поднимаясь на четвереньки и осторожно перемещая затекшие конечности на деревянную скамью. Это и в самом деле горшок. А это тюремная камера. Штука, которая стучит и ухает на конце твоей шеи, — голова. Воспользуйся ею, Лучано. Ну-ка, приказал он себе, вспомни, что случилось…

Он находился в припадке раздражения по какому-то поводу, шагая по узкой аллее, ведущей от Стрега-Шлосса к основной дороге на Окенлохтермакти. Помнится, шел дождь, и именно поэтому…

В этот момент его отвлек таракан, вылезающий из горшка и устраивающийся на ободке с целью привести себя в порядок. К великому отвращению, узнику показалось, что таракан облизывает свои чуть заметные губки.

…и именно поэтому он обрадовался, когда водитель черного «Мерседеса», остановившийся, чтобы спросить дорогу, предложил его подвезти. У машины были тонированные стекла, поэтому он до последней минуты оставался в неведении…

Таракан откинулся назад и с почти неслышным всплеском упал обратно в горшок.

…относительно того, что на заднем сиденье находился мужчина в черном, с ружьем, небрежно лежавшим на коленях, который и втащил Лучано внутрь, опорожнив в его предплечье полный шприц…

…что и объясняло стук в голове и туман в мозгу, в результате чего вспомнить о случившемся оказалось весьма затруднительно. Итак, как все произошло, теперь понятно, осталось выяснить, где он находится? И зачем? И кто? То есть кто его похитил? Лучано небезосновательно подозревал, что тот, кто это сделал, не заботился всем сердцем о благополучии пленника.