Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пообещал поберечься. Так-то это в моих же интересах, в первую очередь.
Инспектор Холмов добрался до управления уже после визита посыльного, что привёз мне два полных магазина к пистолету. А прежде мы с орком ещё успели отправить депешу старику Флипке, предупреждая о своём срочном отъезде на неопределённый срок. Так что домой можно было и не заезжать.
Тем более у Тимона весь боезапас оказался уже при себе — как выяснилось, этот ушлый верзила где-то сумел раздобыть широченный поясной ремень со множеством ячеек под патроны к своему «Громобою». И ещё с присобаченной сбоку кобурой, едва скрываемой полами неизменной кожаной куртки.
Вид теперь орк имел ещё более внушительный, чем раньше, но лично я побоялся бы таскать набитый патронами пояс на себе. Вдруг кто-нибудь выстрелит и попадёт в одну из прозрачных гильз. Хоть Рогов и утверждал, что эльфийский стеклографит очень прочный, но чёрт его знает. Рванёт пирогидрит, сдетонировав, и собирай потом по округе оставшиеся от тебя сапоги.
Холмов вооружился взятыми у меня укоротами. Пусть и не воевать мы в Миассово ехали, а всего лишь убийство расследовать, но памятуя о моей невероятной способности встревать в разные истории, обычно оканчивающиеся перестрелками, идея хорошенько вооружиться никому не показалась неправильной.
Перед выездом из горда не преминули заскочить пообедать в «Газагов стан». Налопались впрок по самое не хочу, и я, развалившись один на заднем диване машины, попробовал даже вздремнуть, пока ехать будем. И плевать на шумный, расположенный прямо за мной, паровой двигатель.
Однако орк, усевшись за руль и поглубже, аж до самых ушей, натянув свою красную ковбойскую шляпу, решил вдруг опробовать продемонстрированную мной с утра манеру езды. И разогнался так, что стало страшно не только Холмову, сидевшему рядом с Тимоном, но и мне. Всю сонливость как рукой сняло. Ремней безопасности, а тем паче подушек, конструкция этого парового кабриолета не предусматривала, поэтому пришлось, ухватившись за борта автомобиля, ногами упираться в передние кресла и молиться о том, чтобы мы не расшиблись, врезавшись во что-нибудь со всего маху.
К счастью, почти сразу за городом мостовая закончилась, а по ямам да ухабам орк гнать поостерёгся. Но и ехать до Верхних Карасей по корявым дорогам пришлось не час, как в моём мире по асфальту, а в несколько раз дольше.
И это нам ещё повезло, что сухо было более-менее. Дождь хоть и прошёл недавно, но не сильный, и дороги успели просохнуть. Зато в самих Карасях орк умудрился засадить автомобиль в грязь по самое днище. И ведь даже не похоже было, что поливал здесь намедни порядочный ливень. Кругом тишь да гладь, солнышко светит, птички поют, начихав на фыркающую паром машину. И вот откуда, спрашивается, в самом центре деревни такая здоровенная лужа, которую ни обойти, ни объехать?
Пришлось нам с инспектором выбираться наружу и, скользя по колено в грязи на разъезжающихся ногах, пытаться вытолкать машину из вязкого плена. Хотя правильнее было бы заставить самого Тимона ворочать эту тяжеленную дуру.
Сразу стало ясно, что паровых автомобилей тут отродясь не видывали. Фурор мы вызвали такой, словно прибыли не на машине, а, как Емеля, на самоходной каменной печи. Поглазеть на коптящее небо чудо-юдо за несколько минут сбежался весь деревенский люд. Сначала набежала детвора, потом приковыляли любопытные старички со старушками, и уже после, поддавшись всеобщему соблазну и отложив дела, подтянулась работоспособная часть местного населения.
Окружив лужу, возбуждённо галдящая толпа радостно пялилась на наши с Холмовым безуспешные потуги столкнуть автомобиль с места. Помогать не лез никто. Лишь один солидного вида бородатый мужик в высоком картузе и в тёмном пиджаке поверх цветастой косоворотки, привлекая громким покашливанием наше внимание, не сильно вежливо поинтересовался, за каким лядом заезжим господам понадобилось измерять глубину лужи таким дурацким способом.
Оказалось, это здешний староста. Пришлось ставить его в известность, что мы тут вовсе не абы как и не за ради развлечения. Едем по служебной надобности в Миассово, а сюда зарулили, потому как я, барон Владислав Штольц, унаследовал эти земли и решил посмотреть, чем мне предстоит тут владеть.
Радостный людской гвалт в миг сменился на удивлённо-озабоченный, а староста, стащив с головы картуз, принялся ожесточённо теребить его в руках, видимо, усиленно размышляя, чем для деревни обернётся этот его беспечно-язвительный спич. А я, заколебавшись месить ногами грязь, влез на подножку автомобиля и, возвысившись над толпой, хозяйским взглядом обвёл унаследованное поселение.
Не сильно большая деревня в полсотни дворов на берегу хилой вихлястой речушки. Давно почерневшие бревенчатые домишки с плохонькими крышами, многочисленными щелястыми дощатыми пристройками и с такими же непрезентабельными заборами, местами изрядно перекосившимися и давно выгоревшими на солнце. Не полный упадок, конечно, но и зажиточностью как-то не особо пахло. Ещё и лужа эта дурацкая посреди деревни. Не похоже, что покойный мой поливариативный родственничек Анатоль как-то интересовался житьём-бытьём карасёвцев.
В общем, недолго думая, решил я внести свежую струю в жизнь своих будущих подданных. Махнул орку, чтобы стравил пары и не дёргал больше машину, насилуя двигатель. Взобрался повыше, безбожно заляпывая лакированный борт грязью, и высказал умолкшим пейзанам всё, что думаю по поводу плохонького обустройства их деревни. Пристыдил, короче, слегка. После чего, проявив благодушную рачительность, велел старосте причитающуюся мне часть доходов, полученных в этом году, пустить на улучшение жилищно-хозяйственных условий для проживающего населения. А в первую очередь настоятельно рекомендовал засыпать щебнем все ямы на дороге. И особенно эту. В противном же случае пригрозил повысить в будущем налоги и переименовать Верхние Караси в Мерзкие Хляби.
Для контроля целевого использования средств приказал собрать комиссию из самых уважаемых жителей деревни. А в последующие годы распорядился уменьшить отчисления в мой карман, расходуя половину денег на поддержание хозяйства, в том числе и дорог, в надлежащем виде.
Думается, со стороны я выглядел одновременно Владимиром Ильичом, толкающим пламенную революционную речь с башни броневика, и Остапом Бендером, призывающим собравшихся зевак ударить автопробегом по бездорожью и разгильдяйству.
Сами же карасёвцы тем временем поддержали мои инициативы восторженными воплями и, кинувшись к машине, чуть ли не за пару секунд вытолкали её из грязи на сухое место.
— Экий вы мастак обещания щедрые раздавать, — наклонился к моему уху Холмов. — Не пожалеете потом, не передумаете?
— Да чего тут жалеть? — пожал я плечами. — Я же ещё надеюсь вернуться в свой мир. Когда-нибудь. Так пусть, пока я тут хозяином числиться буду, народ хоть получше обустроится. А с деньгами
