— Пятьсот.

— Баксов?

— Рублей.

Иван присвистнул:

— Фью! На неделю скромной жизни!

— Это такому бугаю, как ты, на неделю. А мне бы на месяц хватило.

— Мало ешь? Зато пьешь не хило.

Девушка отодвинула стакан с остатками водки и встала из-за стола:

— Спасибо за угощение. Но я, кажется, за все расплатилась авансом?

— Сядь! — прикрикнул на нее Иван.

— Я пошла.

— Кому сказал — сядь!

На этот раз она послушалась.

— Я найду тебе работу, поняла? — сказал Иван, тоже присаживаясь за стол. — Постой, выпьем еще по маленькой.

Он разлил остатки теплой водки и придвинул ей стакан:

— Пей и закусывай.

Она послушно выпила и зажевала водку кусочком колбасы. Щеки у нее горели, глаза блестели, волосы совсем высохли и распушились Иван видел, что девушка совсем еще молоденькая и очень хорошенькая. Сколько же ей лет? Сказала — двадцать пять, но может быть и пятнадцать. Правды пока не добьешься. Он негромко и уверенно заговорил:

— Жить будешь тут. Со мной. Поняла? Устраивает?

— Ты мне нравишься.

Он проглотил эту лесть не поморщившись и продолжал:

— Будешь делать, что я скажу. Работа — не бей лежачего. Хорошо оденешься — проблем не будет. Только отдашь мне свой паспорт, настоящий, советский. Прописку мы тебе устроим. Временную, правда, но самую настоящую.

Алия смотрела на него, как на инопланетянина. Потом покачала головой:

— Я не проститутка. Ты что подумал? Я с тобой переспала по-хорошему, но я этим дедом не зарабатываю. Ты ошибся!

Она хотела встать, но парень поймал ее тонкую руку и стиснул так, что девушка вскрикнула:

— Пусти!

Он не отпустил, а наоборот — пригнул руку к столу, так что она вынуждена была сесть. Девушку трясло от боли, с ее лица разом сбежали все краски, она задыхалась от ярости и страха.

— Пусти… — выдавила она.

Иван отшвырнул ее руку, и Алия по инерции стукнулась плечом о стену. И немедленно заплакала, потирая белые пятна на запястье:

— Слома-ал…

— Цела твоя рука, не реви, — хмуро ответил он. — В проститутки не желаешь? Так и я не сутенер. Я тебя на панель не выставлю. Там своих достаточно. Но ты, Алияшка, усвой себе — теперь ты моя. Хочешь уйти — иди. Я тебя отпущу. Пока. А хочешь остаться — я не против. Но тогда уж слушайся. Внакладе не останешься. А кому ты, кроме меня, нужна?

Алия вытерла злые слезы и отвернулась. Иван продолжал:

— Не знаю пока, где ты наврала, где правду сказала, но точно — тебе деваться некуда. Иначе чего ты со мной пошла?

Девушка бросила:

— Я думала, ты нормальный парень, порядочный! А ты меня избил! Меня никто никогда не бил!

— Это разве называется — избил? — удивился Иван. — Вот дурочка! Да если б я только начал тебя избивать…

— Дай уйти, — прошептала девушка. — Клянусь, я никому ничего не скажу.

И тут же замолчала, увидев, как побелели глаза Ивана. Он процедил:

— Что ты не расскажешь?

— Н-ничего…

— Ты о чем?

— Что избил, не скажу…

Она хотела встать и не могла — понимала, что бежать бесполезно Но Иван не двигался с места.

Он смотрел на нее. Наконец спросил:

— Что видела?

Та испуганно помотала головой:

— Ничего!

— Где и что ты видела? Здесь? В той комнате?

У Сереги?

Она не отвечала. Тогда он снова схватил ее за руку и потащил в комнату. Там швырнул девушку на постель, а сам вывалил на пол содержимое ее сумки. Расшвыривал по углам тряпки, чистое и грязное белье, джинсы, зимние сапоги, яркий полосатый шарф… Девушка рыдала, уткнувшись лицом в грязную подушку, он не обращал на нее внимания. Наконец нашел маленькую черную коробочку. Открыл ее. На лиловом бархате лежал маленький шприц и к нему — игла в упаковке. Несколько старомодный и весьма элегантный набор.

— Так, — спокойно произнес он. — Сама колешься?

Алия затихла — даже плакать перестала.

— Лишний вопрос, да? И не мое дело? Может, у тебя диабет, в конце-концов, и тебе это нужно для инсулина?

Она не ответила Он продолжил обыск и нашел кое-что поинтересней. Записную книжку. Большую записную книжку. Быстро просмотрел ее и сунул в карман. Алия резко села на кровати и молча следила за ним. Глаза у нее были сухие и тревожные. Следующей находкой был паспорт советского образца в разодранной целлофановой обложке. Иван и его просмотрел. На фотографии была Алия, владелицей паспорта значилась Боссарт Алия Викторовна, семьдесят второго года рождения. Последним местом прописки была Москва, и крупными буквами выведено: «На учебу». Прописка кончилась этим летом. Иван постранично изучил паспорт. Алия была не замужем, детей нет…

Никаких отметок больше не значилось. Он зачем-то машинально отметил, что родились они в одном месяце — январские. Ему не верилось, что девушка рассказывала правду о себе. Алия все еще не издавала ни звука. Наконец Иван побросал все вещи обратно в сумку, туда же сунул паспорт и шприц. Только записную книжку оставил себе.

— Ладно, студентка, — сказал он. — А теперь на счет «три» говоришь, что видела, и идешь куда глаза глядят. Ничего тебе не будет. Ну?

— Ничего не видела, — прошептала она.

— Серега! — крикнул Иван.

Его друг появился сразу. Он с интересом посмотрел на девушку и кинул Ивану:

— Проблемы!

— Что она могла видеть, пока я спал, Серега? — спросил его Иван.

— Чего? — Серега тупо смотрел на девушку, пытаясь что-то сообразить. Потом вдруг тяжело вздохнул, обращаясь к Ивану:

— Говорил — никого сюда не приводи. Мало ли чего она видела!

Может, ствол видела, может, пошарила в твоих шмотках. Адрес запомнила! Хата съемная, хоть сейчас отсюда уйдем… — Он начинал паниковать. — А тачку видела? Опишет! Номер запомнит!

И что теперь с ней делать? Руки об нее марать?

— Я ничего не видела! — быстро и умоляюще заговорила девушка, вставая на колени. Диван под ней заскрипел. — Мне негде было переночевать, и я пошла с ним…

Она указала на Ивана и быстро продолжала:. — .

— Я не знаю, кто вы такие, ребята, чем занимаетесь, ничего не видела, никому ничего про вас не скажу! Отпустите меня! Ну, пожалуйста! Ей"" богу, никому не скажу… Дура я, что ли?!