Филандер еле успел выхватить нож – маленькое, чрезвычайно острое лезвие, которое он попеременно использовал для вырезания игрушек из дерева и спасения собственной шкуры на улицах.

Заглянув в ящик, Гровер открыл рот. Филандер тоже увидел пузатую бутылку из мутного стекла, помещавшуюся там. Внутри угадывалась скрученная стопка бумаг.

Однако это было не единственное, что там находилось.

Вокруг бутылки полукругом располагались три книги, и, когда на них упал свет, их кожаные переплёты выпятились вверх, и из каждого переплёта показалось по петушиному клюву.

Темпест выругалась.

В следующее мгновение «петушиные» книги завизжали, поднимая тревогу.

Мерси как раз хотела наклониться и поднять напуганное оригами, когда сверху, с края колодца, послышался металлический лязг.

Она подняла голову и увидела ножницы.

Мадам Ксу отступила на шаг от колодца. Там, где она только что стояла, теперь «маршировали» сверкающие скрещенные лезвия. Мерси насчитала шесть двигавшихся ножниц, переставлявших свои концы по земле, словно ноги. Каждые ножницы были высотой примерно тридцать сантиметров. Они маршировали, тихо поскрипывая и полязгивая, словно где-то неподалёку занимался своим ремеслом точильщик, и в конце концов застыли, расположившись полукругом на краю колодца, словно шестеро металлических солдатиков. По-видимому, мадам Ксу могла мысленно управлять ножницами – стоя на месте, они нетерпеливо постукивали концами по каменному полу в ожидании её указаний.

– Не смейте! – вскричала Мерси, однако резкий тон китаянки заглушил её слова.

Шесть ножниц одновременно шагнули вперёд, за край колодца, и полетели вертикально вниз. Концы ножниц вонзились в засохшую грязь рядом с ней на расстоянии пальца; Мерси, ахнув, отпрыгнула назад. Подёргиваясь, ножницы вытащили свои конечности из земли и встали полукругом теперь уже рядом с несчастной бумажной ящерицей. Она испуганно припала к земле, в последний раз подняла к Мерси свою острую головку и наконец с тихим шелестом поникла. Прежде чем Мерси успела вмешаться, ножницы набросились на ящерку; совсем рядом с Мерси их лезвия слились в лязгающий вихрь, в котором невозможно было различить отдельные движения. Во все стороны полетела бумага, и в следующую секунду от оригами осталась лишь кучка обрезков.

Мерси размахнулась и изо всех сил саданула ногой ближайшие к ней ножницы так, что они отлетели к стене и от удара развалились на две половинки. Пять оставшихся ножниц развернулись к Мерси, которая в свою очередь немедленно вытянула из кармана свою сердечную книгу и приготовилась расщепить страничное сердце.

Глаза девочки уже давно привыкли к темноте колодца, однако для того, чтобы распознать, что её провели, Мерси не требовался свет: её сердечную книгу подменили. Она держала в руках томик, страницы которого покрывали китайские иероглифы. Мерси показалось, что сверху послышался издевательский смешок, однако, когда она с ненавистью взглянула туда, она встретилась лишь с непроницаемым и невозмутимым лицом старухи-китаянки.

Мадам Ксу тоже держала в руках книгу – небольшой тонкий томик с потрёпанным корешком. Она раскрыла его и прочитала вслух название:

– «Наставления Мамаши-из-Борделя для молодых распутниц». Несомненно, это в высшей степени поучительное чтение для молодой барышни вроде тебя. В жизни столько всего ещё нужно узнать, не правда ли? Столько глупостей, которых предстоит избежать, столько ошибок.

Мерси хотела воспарить к ней, хотела наконец-то улизнуть из этой грязной дыры, однако без сердечной книги это было едва ли возможно. Кроме того, девочка не могла сосредоточиться, ей не хватало уверенности, которая требовалась для того, чтобы подняться в воздух. Она училась летать под присмотром Валентина на крошечном заднем дворике при книжной лавке, однако сейчас все тонкости полёта вылетели у неё из головы. Сейчас Мерси думала только о том, что мадам Ксу сделает с её сердечной книгой, и это ощущалось так, как если бы старая китаянка приказала отрубить ей правую руку. Библиомант и его сердечная книга составляли единое целое, насильно разделить их было практически равнозначно гибели.

Подошвы грубых башмаков на ногах Мерси почти оторвались от пола, но тут же опустились обратно.

Мадам Ксу обеими руками взялась за раскрытую книгу, как будто хотела разодрать её пополам прямо над головой девочки.

– Ты знаешь, кем была эта Мамаша-из-Борделя?

– Ведьмой. – По лбу Мерси стекал пот, её нижняя губа дрожала. «Только не книгу!» – мысленно кричала девочка, однако пока ещё ей удавалось держать себя в руках и не произносить этого вслух. – Какая-то лондонская ведьма, которая жила в шестнадцатом веке или около того. В конце концов её утащил дьявол.

– Говорят, такое часто случается с ведьмами. Ты веришь в ведьм, малышка?

Краем глаза Мерси заметила, что ножницы двинулись в её сторону.

– Какая разница? В конечном итоге её будут помнить только потому, что её именем назовут какой-нибудь паб.

Китаянка снова захлопнула книгу, но не отложила её: это, несомненно, было недвусмысленной угрозой.

– Мне следовало бы разделаться с тобой прямо сейчас.

Ножницы плотоядно залязгали.

– Однако я должна узнать, кто послал тебя ко мне, – продолжала мадам Ксу. – Если я разрежу тебя на кусочки, как то несчастное существо из бумаги, тот, кто послал тебя, подошлёт вместо тебя кого-то другого. И в следующий раз он, возможно, наймёт не глупых детей, а специалиста, знающего своё дело.

Из трубы на дно колодца плюхнулся солидный ком грязи.

– Я могла бы заставить тебя стоять по горло в грязи и посмотреть, не заговоришь ли ты тогда. Однако это, вероятно, будет пустой тратой времени. Ведь существуют и другие способы развязать тебе язык.

Мерси была невысокого мнения о своём заказчике Птолеми: он был отчаянным скупердяем, и она не сомневалась, что, если люди мадам Ксу навестят его книжную лавку, он немедленно заговорит. И тогда они узнают, что Мерси живёт в доме Валентина, и примутся за него. Всё должно было быть наоборот: она полезла к мадам Ксу, чтобы спасти Валентина, а не чтобы доставить ему неприятности!

– Известно ли тебе, что бумагу, так много значащую для вас, библиомантов, изобрели в Китае? – продолжала Ксу, задавая этот вопрос, как будто ответ на него имел бог весть какое значение.

Мерси покачала головой, хотя, разумеется, она знала об этом. Ей нужно было непременно выиграть время и снова попытаться сосредоточиться. Ксу знала о Гровере и остальных; по всей вероятности, это означало, что Мерси единственная, кто ещё мог вызволить их всех отсюда.

Пот заливал глаза девочки, однако она продолжала стоять, задрав голову, обратив лицо к китаянке и изо всех сил пытаясь не обращать внимание на пять оставшихся ножниц.

– В мире нет и никогда не будет лучшей основы для печатного слова, чем бумага, – продолжала мадам Ксу. – Философские и религиозные концепции, научные идеи – всё это создали и распространили по свету на бумаге. Каждая культура за последние две тысячи лет, смешиваясь с другими культурами и порождая нечто новое, пользовалась бумагой и чернилами. Рецепт изготовления бумаги появился в Китае эпохи династии Хань, потом попал в Аравию и наконец через Испанию проник в Европу. Без изобретателя бумаги Цай Луня не существовало бы ни книг, ни библиомантов, и тебя, вероятно, без него тоже не было на свете.