– Да, кажется, я тебя вспоминаю, – небрежно бросил Артур, одёрнув штанину.

С трудом сдерживая нахлынувшие эмоции и отвращение ко всему на свете, Артур всё же постарался не показывать их скрыв за маской безразличия. Он прекрасно понимал, что ни этот бродяга, ни тот полицейский, которого он ударил, не знали причин такой ненависти к столь обожаемому всеми шоу, бесконечно транслируемому по федеральным каналам.

– Подай несчастному, – бродяга настойчиво тянул свою банку, на дне которой звенело несколько монет, – никто не застрахован от такой участи, друг.

Артур никогда не шёл на поводу у подобного рода публики, но сегодня не смог просто пройти мимо. Его терзало желание загладить вину перед ночными событиями, приведшими к никому не нужной смерти и насилию. Конечно он был в этом не виноват, но всё же душа не лежала спокойно. Будто внутренний голос говорил о чём-то, возможно, это была игра воображения и излишняя по нынешним меркам, совестливость.

– Никто… – буркнул в ответ Артур и высыпав из кошелька остатки мелочи, направился прочь.

Вслед он услышал одобрительный возглас того бродяги и укоризненные восклицания других, обвиняющих его в скупердяйстве.

Выйдя со станции на улицу, он заметил, как кромешная мгла ночного города постепенно начала рассеиваться, уступая свои права новому дню. Идти домой совершенно не хотелось. На душе до сих пор было погано. Повсюду огромные головизоры неспешно транслировали свои рекламы. Эти проекторы усеивали ночной город, заменяя своим свечением давно сгоревшие уличные фонари. Неоновые рекламы предлагали всё, что только можно представить и, вне всякого сомнения, по самым низким ценам. Яркие этикетки известных брендов сменяли друг друга. Счастливые лица обладателей новых флаеров, продаваемых по заоблачным ценам, улыбаясь смотрели с экранов, словно насмехаясь над жителями бедных районов. Полулегальные психостимуляторы в открытую рекламировались в сочетании с фразами типа «Познай жизнь» или «Открой дорогу в неизвестное». Улыбающиеся обнажённые девицы, имеющие непропорционально большую грудь, посылали виртуальные воздушные поцелуи немногочисленным прохожим. Всё это не вызывало ничего иного, кроме отвращения и острого чувства тоски.

Долго разбираться с внутренними сомнениями Артур не стал и уверенно направился к ближайшей работавшей забегаловке. Хотя слово «ближайшей» было не совсем уместно, скорее, к единственной, кто ещё осмеливался работать даже глубокой ночью. Хорошо известная на всю округу вывеска «Голодный карась» как всегда ярко горела и зазывала затерявшихся в предрассветных сумерках посетителей.

– О, а вот и наш любимый гость пожаловал, – добродушно воскликнул бармен, как только прозвенел колокольчик над открытой дверью. – А я уж думал ты сегодня не придёшь, – протирая очередной стакан, добродушно добавил Анатолий, – что будешь пить, Арти?

Длинные рыжие усы и немного растрёпанная, плохо ухоженная борода бармена прекрасно сочетались с полным, словно надутый пивом бочонок, пузом и добродушными глазами. У Анатолия была достаточно глупая, но при этом абсолютно безобидная привычка коверкать имена всех без исключения посетителей и превращать их в уменьшительно-ласкательные формы. По началу это казалось неприятно и не уважительно, но со временем все привыкали и даже начинали относиться к этому с улыбкой. Всем своим видом Анатолий вызывал доверие и чувство дружелюбия, однако несмотря на это Артур прекрасно знал, что под стойкой у этого милого и отзывчивого дядьки скрывается крупнокалиберный дробовик. Так сказать, подарок от шефа особо буйным клиентам.

– Тяжёлая ночка выдалась? – спросил Анатолий и, не дожидаясь ответа, налил в рюмку пурпурною-красную настойку.

– Да есть немного, – согласился Артур, усаживаясь за кресло прямо перед барной стойкой.

– Эээ, а я тебя знаю – повернувшись к Артуру, пьяным голосом, еле ворочая языком, промямлил сидящий рядом пьянчуга.

Не обращая внимания, Артур одним взмахом опустошил полную рюмку. Тут же по телу начало разливаться долгожданное тепло и спокойствие. Он был в своей тарелке.

– Слышь, я с тобой разговариваю, козёл – заплетающимся языком вновь пробурчал сосед по стулу.

Артур не обращал внимания. За дальним столом сидела компания и что-то бурно обсуждала, постоянно жестикулируя и выдавая крепкие словечки. С десяток пустых бутылок стояло у них под ногами и ещё несколько катались по полу.

– Да я тебе отвечаю, в этом году они начнутся раньше, – голосил бас какого–то верзилы.

– Да ты всё гонишь, – ответил ему более тонкий по интонации, но не менее противный голос второго.

– Я тоже слышал, говорят там даже будет нечто новое, но что именно, держат в секрете до открытия гонки, – подхватил спор третий.

Замахнув вторую рюмку, Артур спросил Анатолия:

– О чём те парни?

– Ах эти, – вздохнул бармен, – они весь вечер только и делают, что спорят про эту глупую игру. То и дело трындят о том, что в этом году её якобы должны начать раньше, будет нечто и всё в таком духе...

– Ммм, – многозначительно хмыкнул Артур, глядя, как наполняется очередная рюмка и как по её краю стекает янтарная капля.

– А что ты о ней думаешь, Толь? – хоть Артур и до боли в печёнке не любил эту тему, однако алкоголь на пустой желудок сделал своё дело.

– Чушь всё это, – с неприязнью ответил бармен, – кровь ради запудривания мозгов у народа – вот что это. Жестокость одних и глупость других на потеху быдлу перед экранами головизоров.

– Да, – согласился Артур и вновь поднял очередную рюмку. – Народ всегда был и будет глупым стадом.

– Ну стадом – не стадом, это уж не нам решать, с чуть заметным осуждением пробурчал Анатолий и тут же спросил: – Я тут слышал что вы на днях опять митингующих разгоняли?

– Да, – заметно захмелев ответил Артур, ставя пустую рюмку на стол, – опять эти голодранцы за мир во всём мире выходили, не забывая при этом разнести пару зданий и сжечь с десяток машин. Но ты заешь, как в старой доброй поговорке: «Бороться за мир – это всё равно, что заниматься любовью, пропагандируя девственность», – сказав это Артур громко рассмеялся.

Анатолий его не поддержал, лишь смерил своим обычным взглядом и потянулся за очередной бутылкой. Бармен уже давно привык к своей неизменной роли слушателя чужих мнений и бесконечной тирады душевных переживаний клиентов.

– Эй ты, козёл, – вновь проснувшись, промямлил сосед по стулу и небрежно положил руку на плечо предмету своего пьяного интереса.

Резким движением Артур схватил пальцы руки пьяницы и с